Z — значит Зельда

Среди «всех» тем вечером были Джеральд Мерфи (естественно), певец и композитор Коул Портер и его бывшая жена светская львица Линда, художник Пабло Пикассо и его жена, балерина Ольга Хохлова, художник, поэт и писатель Жан Кокто, подающий надежды музыкант Дик Майерс и его жена Элис Ли, а также несколько женщин, которых, видимо, добавили для красоты. До того вечера эти имена нам ни о чем не говорили — либо потому, что мы не сталкивались раньше с их работами, либо потому, что их величайшие шедевры были еще впереди.

Джеральд — высокий, широкоплечий, с квадратным лицом и добрыми глазами — подошел к нам, чтобы пожать Скотту руку.

— Эстер выслала нам телеграмму, назвала вас «золотым мальчиком» и сказала, что в Принстоне вы писали тексты для песен. Наш Коул начинал так же, только в Йеле.

— Это правда, — откликнулся Коул. Он развернулся на стуле, оказавшись спиной к клавишам. — «Бульдог, бульдог» — знаете эту боевую песенку? — Голос у него был такой же тонкий, как и он сам. — Десять минут работы, и дурная слава на всю жизнь.

Скотт кивнул.

— «Фай-фай, фи-фи» — я знаю только слова. Осмелюсь предположить, что вы пишете и музыку.

Последовал изумительный вечер, наполненный легкими разговорами, музыкой и смехом и не омраченный привычными нам неумеренными возлияниями. Создавалось впечатление, что чета Мерфи не только сама не уподобляется пьяным грубиянам, но и не подозревает, что такое поведение вообще возможно.

Русская, Ольга, которая танцевала в несравненных «Русских балетах» Дягилева, меня заинтриговала. Она познакомилась с Пабло, когда он создавал костюмы и декорации для балета «Парад», в написании сюжета которого участвовал Жан.

— Наш Джеральд тоже творил для Сергея, — сообщил Жан с мелодичным французским акцентом.

— Это у них, так сказать, клуб, — произнесла Ольга печально.

— Вы все еще танцуете для Дягилева?

— Нет, я танцую пять лет, но перестала, когда встретила Пабло. Я не так хороша, чтобы им меня не хватало.

— Наверное, это было что-то невероятное — танцевать в такой труппе. — Я тщательно выговаривала слова, чтобы всем было понятно. — В Нью-Йорке я то и дело слышала о «Русских балетах». Там балета нет, так что приходится ехать в Европу, чтобы посмотреть на настоящие танцы или стать настоящим танцором. Нелепость, правда? Я обожаю балет.

Нас со Скоттом заворожила культурность этой компании, их цельность. Скотт в несвойственной для себя манере больше слушал, чем говорил. Они обсуждали живопись, музыку и танцы — собственные работы и творения других — искренне, страстно и с пониманием. Соперничество выливалось не в зависть, а в стремление стать лучше. Это была не вечеринка студенческого братства, не ночь в кабаре и не безвкусное кичение богатством, и мое беспокойство поутихло. Трое детей Мерфи и дочь Майерсов приняли Скотти в свою компанию, будто она их любимая кузина, а мне самой Джеральд и Сара казались старшими братом и сестрой, о которых я каким-то образом позабыла до сегодняшнего дня.

На следующий день мы обедали с Мерфи в залитом солнцем дворике-патио, окруженном увитыми плющом стенами.

— Коул убедил нас попробовать выбраться на Ривьеру этим летом, — сказал Джеральд. — Мы подумываем об Антибе, обязательно навестите нас там.

Мы со Скоттом переглянулись, и я увидела в его глазах отражение своих мыслей: мы прошли первое серьезное испытание. Может, для нас еще не все потеряно?

После нескольких собеседований с нянями в агентстве, которое посоветовала Сара, мы снова наняли ту из них, что лучше всего вписывалась в представления Скотта об идеальной няне. Уладив все формальности с наймом Лиллиан, мы отправились в Йер в поисках кого-нибудь, кто поможет нам найти домик.

Лиллиан, невзрачная молодая британка, воспитанная в монастыре, тут же вступила в свои права и сполна проявила авторитарность и страсть к дисциплине, за которые мы ей и платили. Это слегка нас огорчило, но жизнь снова пришла в движение. Если я хотела, чтобы хоть что-то вышло по-моему, нужно было принимать деятельное участие в поисках дома и всевозможных приготовлениях, а с этим мне было бы не справиться, уделяй я Скотти все внимание, которого она заслуживала.

Как и четыре года назад, мы со Скоттом объехали все возможные города и осмотрели все дома, прежде чем принять решение. Мы побывали в Ницце, в Монте-Карло, в Антибе, Каннах и Сен-Рафаэле. Сен-Рафаэль показался нам «нашим» городом — по крайней мере, на время. Я больше не тешила себя иллюзиями, что мы осядем где-то насовсем. Вопрос был только в том, как долго продержимся на новом месте.