You're All I Want (СИ)

— Я все знаю… — только и сказал я, чтобы дать ему понять, что я наконец прозрел и больше не буду подозревать его во всяких гнусных действиях. Я с Рихардом, я верю ему, и какие бы ситуации мне не приходилось бы видеть в этой жизни, нужно сначала поговорить, а потом уже махать кулаками и говорить пламенные речи о измене. В этой ситуации был виноват я. И я готов был вечно извиняться за свою вспыльчивость, эмоциональность и нежелание выслушивать людей. Поганый характер.

— Я не виню тебя в том, что ты мне не верил, — ответил он, — Я бы тоже не верил. Ты попал в аварию, чуть не погиб из-за меня…

— Из-за тебя? — искренне возмутился я, неловко протягивая руки к его рубашке, чтобы коснуться этой мягкой ткани, снова почувствовать его и вернуть себе то самое ощущение счастья, — Тут виноват скорее я сам.

— Ты меня простишь? — спросил он меня без особой интонации. Я взглянул на окна школы, у которых стояли ученики и учителя, смотрящие на нас. Да плевал я на всех вас!

— Да, — я решительно сделал шаг вперед, окончательно сократив расстояние между нами, — А себя не прощу.

Рихард плавно выдохнул, и второй рукой приобнял меня за талию, прижимая к себе максимально близко, но в то же время стараясь не задеть все еще больную руку. Я с какой-то мольбой и радостью одновременно смотрел в его глаза и не мог понять, почему до этого я не заметил в них этого отчаяния.

— Можно я уже, блять, поцелую тебя? — с улыбкой спросил он, усмехнувшись, и не успел я дать свой положительный ответ, как Круспе сам дернулся ко мне, и накрыл мои губы своими, не давая мне шанса на бегство. Я охотно отвечал на такой долгожданный поцелуй, которого я ждал так сильно, что почти забыл, каково это.

***

Неужели я мог представить себе жизнь другой после всего, что мне пришлось испытать? Как я мог такое подумать? Как?

Часто люди совершают глупые поступки, способные разрушить их жизни до основания просто потому что не смогли вовремя поговорить или кто-то из них не хотел делать первый шаг. Сейчас, спустя столько времени, я понимал, что все вокруг меня были правы. Каждый, кто убеждал меня в том, что я веду себя подобно самому последнему долбану на свете, были правы. И я даже не хотел отрицать этого. Мне самому было стыдно за свое поведение. Стыдно за сомнения и недоверие.

Я не знаю, что именно изменилось. Может, мы повзрослели за это время, пока не были друг с другом? Но я определенно стал иначе относиться к нашим отношениям. И Рихард, видимо, тоже.

Но жизнь не стала прежней, она очень сильно изменилась. Теперь о нас знали в школе, дома я уже не боялся говорить о Рихарде, как о своем парне, и мы стали совсем иначе воспринимать друг друга. И я даже не до конца осознавал, на что пошел ради меня Рихард. Первые два дня мы вообще не могли оторваться друг от друга, потому что нам так много нужно было друг другу рассказать. Теперь все проблемы и недопонимания были позади, и на душе было невероятно тепло от осознания этого.

— А все из-за того, что мы не могли нормально поговорить, — тихо произнес Рихард, снова поднося тлеющую сигарету к губам.

Я прикрыл глаза, еще крепче прижимаясь к нему и чувствуя как он медленно выдыхает новую порцию дыма. Такие тихие, мирные и довольно милые вечера стали неотъемлемой частью моей жизни с тех пор, как мы стали общаться. Затем к нашим ежедневным занятиям постепенно прибавлялись все новые бутылки с алкоголем, а иногда и шоколадные конфеты. Я безумно скучал по тихой квартире Рихарда в таком уютном и привычном полумраке, откровенным и честным разговорам, а также простой человеческой близости, запаху его парфюма и мягкому смеху. И вот сегодня наконец состоялся один из тех вечеров, который после довольно долгого «перерыва» казался мне самым лучшим из всех, что у нас были. Лампа на столе Рихарда изредка мигала из-за скачков напряжения, ветер тихо шумел за окном, а мы с Рихардом спокойно лежали на его кровати, как и раньше. Рихард ни разу не упрекнул меня в том, что я не доверяю ему, в том, что после всего случившегося я мог так усомниться в нем, и я был невероятно благодарен ему за это, потому что он понимал, что и его вина тоже есть в этом, и не хотел, чтобы теперь ее чувствовал я сам.

— Ну, ты по крайней мере пытался, — рассуждал я, еще удобнее устраивая свою голову на его груди, — Но, зная тебя, Рихард, ты бы не стал делать шаг навстречу первым.

Тот тяжело вздохнул и не стал отвечать мне.

— Ты останешься у меня? — спросил он через какое-то время приятной тишины, и я, приподнявшись на локтях и повернув голову в его сторону, ответил:

— Да.

— Что сказал родителям? — поинтересовался Круспе.

— Так и сказал: пойду на ночь к Рихарду, — поведал я, и вспомнив реакцию родителей, глупо усмехнулся своим же мыслям, — Мама сделала вымученное лицо, а отец почему-то посмеялся.

— Он у тебя вообще забавный, — подтвердил Рихард, совсем легко касаясь моих волос своими пальцами, начиная медленно перебирать осветленные пряди.