You're All I Want (СИ)

Я его люблю, а он об этом даже не знает. Быть может, если бы он знал, что-то изменилось? Теперь я точно растоптал всю надежду на что-то светлое, что, возможно, поджидало меня впереди, но в конце концов, я еще сохранил какие-то остатки гордости и не буду бегать за ним, как бы сильно я этого ни хотел. Тем более оправдываться перед ним уж точно не входит в мои планы: мы же расстались. Я имею полное право заводить новые отношения, а он, в свою очередь, может делать что хочет. Мы больше не связаны этим понятием, и оба свободны от каких-то обязанностей. Почему же тогда он устраивает мне сцены, хотя сам был инициатором нашего расставания? В моей жизни столько вопросов, что даже если я буду спрашивать ответы на них у Рихарда, то он вряд ли сможет мне их дать, потому что сам ни черта не знает. Может, он все-таки что-то чувствует ко мне? Может, запутался, как и я? Испугался? Но разве стал бы он бросать меня, если бы испугался?

Такие люди привыкли трезво мыслить и располагать другими людьми так, как хотят этого они. И поэтому, когда в их жизни появляется человек, готовый перевернуть все с ног на голову, они просто теряют себя, не понимают что делать. Они боятся.

Нет, ты не мог сдаться сам. Ты не мог испугаться. Это кто-то испугал тебя и заставил это сделать, и я более чем уверен, что знаю, кто этот человек.

Комментарий к High Hopes

Небольшое лирическое отступление. Ребята, я надеюсь, читая это, вы чему-то тоже учитесь и не позволяете себе совершать такие же ошибки в своей жизни, как мои долбанутые на всю голову персонажи. Пожалуйста, умоляю вас, не ошибайтесь также. И нелюбимых не целуйте, да (ну только если это не бутылочка, разумеется)0)

P.S Тем временем в личной жизни героев такой же пиздец, как и в моей эхех Всем любви.

========== Last Night I Dreamt That Somebody Loved Me ==========

Я еще долго отходил от воскресной вечеринки, пока шел домой в два часа ночи и поддерживал немного пьяную Эмили за талию. Я думал о том, что если родители не спят, то я точно потеряю их доверие навсегда, потому что позволил сестре пойти туда, выпить немало алкоголя и выкурить несколько сигарет. Я прекрасно знал, чем занимаются на таких вечеринках, потому что всегда был неотъемлемой их частью, но если раньше представить свою сестру в таком обществе было для меня дикостью, то теперь я даже не знал, почему я не остановил ее тогда и позволил остаться. Когда я уложил ее спать и вернулся в свою комнату, то пришел к выводу о том, что сделал все правильно: рано или поздно она должна была попробовать все запретное и это даже лучше, что она была под моим надзором и рядом с людьми, в которых я был по крайней мере уверен.

После нашего короткого, но очень эмоционального разговора с Рихардом, я еще немного пробыл в комнате, а потом, схватив Эмили и немного потусив в обществе Шнайдера и Тилля, отправился домой, пока не начало светать. А Рихард так и остался там, провожая меня ничего не выражающим и пугающим взглядом, которым он смотрел мне, казалось, прямо в душу. Мне, как и всегда, было ничего непонятно, но я решил идти другим путем: нужно поговорить с матерью. Но вот как говорить и что говорить, я не знал. Все это время я говорил ей правду, иногда умалчивая об интимных подробностях моей жизни, но это привело лишь к полному непониманию и даже отторжению с ее стороны, поэтому решение быть честным и даже откровенным было бы неправильным в этой ситуации. Я решил пойти другим путем, но мне придется лгать и изворачиваться. К счастью, у меня был прекрасный учитель, благодаря общению с которым у меня это стало неплохо получаться. Как она со мной, так и я с ней.

Но от разговора с матерью меня останавливало только одно: я не хотел начинать его, пока не услышу об этой мутной ситуации лично от Рихарда, который послал меня на все четыре стороны уже два раза. Общаясь с ним достаточно долгое время, я научился распознавать его ложь, контролировать себя, не расстраиваться и верить не словам, а глазам. И его глаза говорили совсем обратное. Может я и параноик, но сейчас я чувствовал, что это, наверное, к лучшему. Я не могу оставить все так. Я не могу не верить его глазам, потому что их контролировать он не может, и что бы Рихард не говорил, я вижу, что это не так и ему самому плохо от сложившейся ситуации, как и мне. Конечно, это не отменяло моей злости и обиды по отношению к нему, но я остро ощущал, что он хочет, чтобы я докопался до правды как можно скорее. Сам Рихард по какой-то причине не может объяснить мне в чем дело.

Решив, что ложиться в постель в четыре утра нет никакого смысла, я сделал себе кофе покрепче и так просидел на подоконнике добрую часть утра, встречая холодный рассвет в полном одиночестве. Теперь ко всем мыслям о наших отношениях добавилось еще и волнение по поводу влюбленного в меня Мартина и Эмили, которая должна была встретить свое первое в жизни похмелье и испытать на себе гнев матери.