You're All I Want (СИ)

И вот, стоя в душе и размышляя о своей дальнейшей судьбе, я со страхом думал о том, что же все-таки будет, когда придет мать. Скорее всего, все мои отрепетированные речи и заученные фразы разобьются о ее самоуверенность и она просто не даст мне говорить, но я все еще жил надеждой на то, что из этого разговора что-то выйдет.

Когда я вышел из ванной, укутавшись в мягкое махровое полотенце, то почти сразу же столкнулся лицом к лицу с матерью, которая только что пришла с работы.

— Где ты был? — сразу же спросила она меня, опуская пакеты, принесенные ею из магазина, на пол.

— В душе, — ответил я, чуть было не засмеявшись. И зачем я это сказал?

— Я про ночь, — все настаивала мать на своем, и я понял, что моя шутка в этот раз не прокатила, хотя и была довольно хороша.

— У Тилля, — все так же спокойно произнес я, отлично понимая, что она знает о моем вранье и наверняка ему уже звонила.

— Лжешь, — отрезала она, подходя ко мне ближе.

— Нет, — отмахнулся я, пытаясь скрыть свое волнение.

— Ты был у… него? — спросила она, как-то особенно выделяя «у него». С тех пор как все это произошло и наши отношения были раскрыты, мать больше не произносила имя Рихарда, да и вообще оно было под запретом в нашем доме, словно его носитель был проклят.

— Да, я был у Рихарда, и что с того? — спокойно ответил я, скрестив руки на груди.

— Мне даже страшно представить, чем вы там занимаетесь, — возмущенно проговорила она, смерив меня взглядом, полным презрения. А вот это я уже не мог стерпеть.

— Господи, да почему вам всем нужно связать нормальные человеческие отношения с сексом? — возмутился я, повышая на нее голос. Правда, что такого было в том, что я остался у него? Что плохого в ночных разговорах и в том, что мы просто заснули в одной кровати?

— Ты поступаешь неправильно, как же ты не понимаешь… — снова начала мать как в бреду.

— Поступаю так, как считаю нужным, — холодно произнес я в ответ, уже начиная раздражаться и трястись не только от холода после ванной, но и от нарастающего во мне возбуждения.

— Зачем тебе это? Зачем? Мы уедем в Гамбург, твоему отцу дадут должность, и ты забудешь всю эту ерунду, это просто подростковый максимализм… — вторила она одно и то же, не двигаясь с места, а я был готов просто взорваться от ярости и обиды.

— Ерунду? Максимализм? — спросил я, уже срываясь на крик. Мне было обидно, нет, мне было невероятно больно от того, что она не только обесценивает мои чувства, так еще и сваливает все это на мой возраст. Слова, которые были сказаны мною после, еще долго звучали в моей голове бесконечным эхом, но именно в тот момент я понял, что давно это знаю и должен был сказать об этом не только ей, но и себе: — Я люблю его!

— Что? — глухо переспросила она, непонятно уставившись на меня. Наверное, в этот момент я был не менее шокированным, чем она, когда увидела нас в тот день у меня в комнате.

— Я… люблю его… — уже тише сказал я, уставившись куда-то в пол и будто пробуя эти слова на вкус.

— О какой любви может идти речь? — снова закричала она. — Ты даже не в таком возрасте, когда можно испытывать такие чувства!

— То есть дело в возрасте? Или в том, что человек, которого я люблю, — парень? — я уже не мог успокоиться, да и глагол «любить» теперь я мог произносить гораздо легче, не стесняясь и даже гордясь этим фактом.

— Дело в том, что это не любовь, — с грустью в голосе произнесла она, отрицательно качая головой в ответ на мои пламенные речи.

— Что же это тогда? — поинтересовался я.

— Низость, — она буквально выплюнула эти слова мне в лицо, со свойственными ей в эту минуту презрением и ненавистью. Вот и все. Это низость.

Я молча смерил ее взглядом и, покачав головой, направился к себе в комнату, не забыв при этом демонстративно хлопнуть дверью и впоследствии запереть ее на ключ. Не могу больше этот бред слушать. Она что-то кричала мне в след о проклятом грехе, но мне уже было плевать. Я достал несколько своих рубашек из шкафа и что-то еще из одежды и бросил все в сумку с предметами первой необходимости. Надоело. Затем я написал небольшое письмо с указаниями Эмили и засунул его себе под подушку, чтобы потом написать сестре сообщение о его местонахождении. Через пару часов, вечером, дождавшись, пока мать уйдет от моей двери и прекратит донимать меня своим присутствием здесь, я распахнул окно своей комнаты и, бросив вниз сумку с вещами и убедившись в том, что мое приземление будет хотя бы мягким, прыгнул вниз, больно ударившись рукой о перила пожарной лестницы. Ну, немного не рассчитал траекторию падения, бывает.

Отряхнувшись от снега, спустившись вниз и закинув на свое плечо сумку, я направился в темный парк, выбрав для себя привычный маршрут.