XVII. Аббат

Мушкетеры и гвардейцы ожидаемо погрызлись на почве распределения шлюх по отрядам: за ночь состоялось три дуэли и маленькое коллективное побоище. К счастью, обошлось без трупов и тяжелых ранений. Но это далеко не все. К утру люди короля и кардинала каким-то загадочным образом помирились и решительно атаковали обоз королевы, то бишь всех этих служанок, камеристок и прочий женский обслуживающий персонал. Оные почему-то отказались сдаваться на милость победителей и устроили активную оборону, к которой на их стороне из чувства солидарности присоединились падшие воспитанницы мадам Луизы. Схватка вышла громкой и жаркой, но по какой-то случайности тоже обошлось без серьезных увечий: синяки и расцарапанные морды не в счет.

Пришлось дернуть к себе на ковер командирский состав.

Де Баллон и Де Виваро стояли предо мной с пунцовыми повинными рожами и покаянно молчали.

— Я все понимаю, господа, но… — я покачал головой. — Вы представляете, как отреагируют его величество и его высокопреосвященство, если до них дойдет слух о случившемся? Вам поручили безопасность королевы, а вы как отнеслись к высочайшему доверию? Боюсь, дело не ограничится простой отставкой.

— А его величество и его преосвященство узнают, ваше преподобие? — осторожно поинтересовался Де Баллон.

Де Виваро с надеждой посмотрел на меня. Судя по всему, этот вопрос его тоже очень интересовал.

Я еще раз качнул головой и не ответил, чтобы потянуть время.

— Наша вина бесспорна… — продолжил лейтенант гвардейцев. — Однако… — он быстро покосился на своего коллегу. — Однако, обошлось без трупов. Легкораненые уже принесли друг другу извинения, а раны не помешают им нести службу. Ручаюсь, мои люди будут немы как рыбы и впредь не позволят себе ничего подобного.

— Мои люди тоже! — лейтенант мушкетеров вытянулся и щелкнул каблуками.

— Вы гарантируете? — я провел по ним тяжелым взглядом.

— Клянемся честью! — дружно гаркнули кавалеры.

— А как быть с обслугой королевы?

— Мы берем этот вопрос на себя, — пообещал де Болон. — Ручаюсь, они останутся довольны.

Я вместо ответа с демонстративным сомнением вздохнул.

Лейтенанты поняли, что находятся на волоске и дружно назвались моими должниками.

— Ваше преподобие, мы умеем быть признательными! Поверьте, вы не пожалеете, что приняли нашу дружбу и наши шпаги!

Я немного поразмыслил и смилостивился. В самом деле, я несу ответственность только за королеву, а остальное не имеет ко мне никакого отношения. Всплывет история, да и пусть, а на нет и суда нет. Два лейтенанта гвардии короля и кардинала в должниках тоже на дороге не валяются. Может и пригодятся.

— Что до девочек мадам Луизы…

— Мы оплатим все расходы сами!

В общем, простил и пообещал не закладывать.

Вот что за жизнь? До момента моего положения в сан, все шло пристойно: опасно, кроваво, но пристойно: тот случай, когда я залез с головой под юбки королеве не в счет.

Но с момента принятия аббатства, начался какой-то жуткий бардак. Уже непонятно: смеяться или плакать. Что дальше? Даже представить страшно.

Разобравшись с лейтенантами, я в перерывах между мессами и молениями принялся расследовать одно смутное подозрение.

Дело в том, что на утренней мессе обе фрейлины выглядели вполне ожидаемо: измученными, голодными и злыми как собаки. По королеве ничего нельзя было понять, а вот гофмейстерина ее величества Мари-Катрин де Ларошфуко-Рандан…

На ней голод и ночь на жесткой койке вообще никак не сказались, гофмейстерина походила на довольную и сытую кошку, при этом еще плотоядно поглядывала на моих верных ближников Саншо и Мигеля.

Сами понимаете, после характеристик Мадлены у меня сразу закралось подозрение в отношении оной дамы. Опять же, кому как не мне знать своих оболтусов-слуг.

И первым же делом проинспектировал келью гофмейстерины.

— Дьявол! — подозрения немедленно воплотились в железные доказательства. Под кроватью нашелся пустой кувшинчик из-под вина и останки печеной бараньей ноги.

Дернув братьев к себе, я немного посмотрел на их невинные морды, а потом двинул Мигеля под дых.

— Свихнулись, ублюдки?

— Ваше преподобие… — Саншо шарахнулся к стене. — Помилуйте, но я не понимаю…

— За что, ваше преподобие? — прохрипел с пола его братец. — Невиноватые мы! Я точно ни в чем не виноватый!

— За что? — я рассвирепел так, что начал искать взглядом, что-нибудь острое. — За что, мерзавцы? Сыновья ослицы, мать вашу! Вы понимаете, что натворили?

Братья дружно рухнули на колени и повинно повесили головы.

— Идиоты! Это же гофмейстерина ее величества! Она только моргнет и вас четвертуют на Гревской площади! А что скажут обо мне? Господи, дай мне силы! Если кто-нибудь узнает, вас ничто не спасет.

— Она сама… — прохрипел Мигель, закрыв морду локтем. — Кто кого еще отымел…

— Сегодня звала еще… — всхлипнул Саншо. — Ваше преподобие, помилуйте…

Я несколько раз глубоко втянул воздух, чтобы успокоится, после чего налил себе сидра и поинтересовался:

— Эти сучки фрейлины видели?

— Не-а! — братья замотали головами. — Все уже спали, а мы ее отвели к себе…