— Вот и все. Теперь вам нужно войти и сделать ровно пять шагов. А потом вы вольны делать все, что хотите.
Петли двери — ее открыл кто-то изнутри, потому что Адам предварительно постучал — едва слышно скрипнули, я взял Теодору за руку, и мы дружно отмеряли пять шагов.
—
— Именно так.
— Ну что же. Если мы находимся в темноте, и нам не нужно смотреть друг другу в глаза, то мы можем поговорить откровенно?
Я уже набрал в легкие воздуха для того, чтобы ответить — хотя, сказать по правде, понятия не имел, что — но Теодора приложила ладонь к моим губам, заставляя замолчать. Ее кожа, в первую секунду показавшаяся мне не просто холодной, а ледяной, стала теплой, и пахла чем-то тонким и едва уловимым. Так пахнет горный цветок, появляющийся раз в несколько месяцев — расцветает глухой ночью и дарит миру ноты странного запаха, а наутро уже исчезает.
— Что ты ищешь? — спросила у меня Теодора.
Она провела пальцами по моему лицу — так, как это делает человек, пытаясь «узнать» кого-то в темноте на ощупь.
— Иногда мне кажется, что того, что я ищу, не существует.
— Для того чтобы так говорить, сначала ты должен назвать это своим именем. Так что же ты ищешь?
—
Теодора легко потянула меня за ткань рубашки, делая знак наклониться. Теперь наши лица находились почти вплотную, а ее волосы касались моей щеки. И тогда я почувствовал
— Счастье, от которого ты постоянно убегаешь, и которого так боишься? Ты просыпаешься, открываешь глаза и заранее знаешь, что этот день будет похож и на предыдущий, и на остальные прошедшие дни. И что завтра тебя ждет такой же день. Ты думаешь: «Ничего, скоро я умру, и тогда эта цепочка оборвется». Но, тем не менее, ты ищешь счастье. Ждешь, пока оно придет к тебе
— Я не знаю.
Она отстранилась, и я обнял ее за талию. В этом жесте не было ничего эротического — больше всего он напоминал жест отчаявшегося человека, который, испугавшись, хватается за появившуюся у него искру надежды. Что она сделала? Задала странный вопрос? Сказала странные вещи? Нет. Скорее, это
— Тогда как же ты его найдешь?
Не дожидаясь ответа, Теодора высвободилась из моих объятий и положила ладонь мне на лоб.
— Искать стоит только тогда, когда ты
Несколько секунд я лежал неподвижно, а потом открыл глаза, сел на кровати и огляделся. Кровать была моей, спальня — тоже. Жанна спала, тесно прижавшись ко мне, но почувствовав, что я уже не сплю, открыла глаза.
— Что с тобой? — спросила она сонно. — Ты плохо себя чувствуешь?
Я взял телефон и посмотрел на экран. Позднее воскресное утро — половина одиннадцатого. Несмотря на то, что так рано я обычно не вставал, спать мне не хотелось совсем.
— Ты объявил мне бойкот? — Жанна тоже села и положила руку мне на плечо. — Я серьезно. Ты хорошо себя чувствуешь?
— Скажи… в котором часу я вчера пришел?
— Ты шутишь!
— Нет, черт возьми. Я не помню ни минуты прошедшей ночи.
Жанна обреченно покачала головой. В свое оправдание я ничего сказать не мог, потому что действительно
— Что ты пил? — спросила она, стараясь говорить как можно более участливым тоном (с каменным выражением лица, которому позавидовал бы даже прокурор в суде, это вязалось плохо).
— Я выпил пару глотков вина.
— Тогда что ты курил?
Я отмахнулся от нее, встал и вял со стула халат.
— Ничего, разумеется. Жанна, тебе кажется, что это смешно?
— А ты видишь на моем лице улыбку? Что бы ты ни курил — а я знаю, что ты обожаешь всякую гадость — на этот раз ты превзошел сам себя. Потому что забыл даже тот момент, когда ты это
— Так что было ночью?
Жанна сделала трагическое лицо и уронила голову на подушку.
— Хочется верить, что
—