Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 (ЛП)

Облачаться в рыцарские доспехи без посторонней помощи очень трудно — некому помочь завязывать ремни и затягивать крепления; но Конрад очень спешил, к тому же доспехи пришлись ему как раз впору. Нагрудник и наспинник легко соединились ремнями, образовав прочную кирасу, к ней легко присоединились подол и тассеты. Латы, закрывающие руки и ноги, оказались на удивление очень легкими и гибкими.

Конрад привязал к поясу меч, застегнул на шее ворот кольчуги, натянул перчатки. Все подошло ему идеально. Затем он надел шлем.

Во время службы на границе он часто надевал доспехи, но никогда еще не использовал полное рыцарское облачение, поскольку оно сильно ограничивало движение. Эти же бронзовые латы казались невесомыми — Конрад их едва ощущал на себе.

Раздумывать, почему так, было некогда — совсем рядом раздался вой, и на берег выскочили две коротконогие твари — собакоголовая парочка из шайки Кастринга. Увидев Конрада, они ринулись на него.

Опустив забрало, он вытащил из ножен меч. Затем взглянул на лошадь. Она стояла неподвижно. Рядом с ней Конрад заметил плоский камень. Если влезть на него, то можно забраться в седло и уже сверху отбить первую атаку монстров.

От скользящего удара меча, пришедшегося по руке, он едва не вылетел из седла. Конрад вдел ноги в стремена, натянул поводья, и тут лошадь впервые пошевелилась. Конь встал на дыбы, в воздухе мелькнули бронзовые копыта и обрушились на монстра; подмяв чудовище, конь принялся его топтать.

Значит, этот жеребец действительно брат Миднайта.

В это время на Конрада устремился второй монстр, но тот уже успел приготовиться: его рука и меч словно слились воедино. Блеснул клинок, и с плеч твари покатилась ее собачья голова.

Внезапно Конраду стало жарко, словно он выпил стакан эсталианского вина. Горячий жар разлился по всему телу, проникнув в каждую клетку. Жар исходил от правой руки, сжимающей меч.

Он предчувствовал жаркий бой, и от этого закипела кровь в его жилах. Как давно он не держал в руках меч, не сидел в седле, не сражался! Конрад всматривался в прорезь забрала, выискивая врагов. Они были уже рядом.

Не успел он шевельнуть поводьями и пришпорить лошадь, как она начала действовать сама. Развернувшись, конь поскакал галопом вдоль берега к тому месту, где в свете Маннслиб блестело оружие монстров.

Вскоре полилась кровь; Конрад косил чудовищ направо и налево — их полегло значительно больше, чем жертв, которые они недавно принесли своему Кхорну. В ночи раздавался свист клинка, который окрашивался в красный цвет всякий раз, когда на землю валился очередной труп.

Конрад ощущал в себе невиданную мощь. Каждая убитая тварь словно придавала ему новых сил, каждая пролитая им капля крови вселяла уверенность в победе.

Конь сам прекрасно знал, что делать, и Конраду не нужно было его понукать.

Твари набрасывались на Конрада с копьями и мечами, дубинками и булавами, но конец у всех был один — они погибали.

Бронзовые доспехи отражали каждый удар, который приходился по ним, а не по щиту, а потому твари уже не успевали ударить вторично. Они падали и умирали, как их недавние жертвы, истекая кровью.

Твари, тем не менее, не отступали. Они атаковали с упорством безумцев, возбужденные видом крови. Земля покрылась уродливыми трупами; некоторые из них унесло быстрым течением реки.

Еще один удар, последний — прямо в лоб мохнатому чудовищу, где у того находился третий глаз. Это была его последняя жертва. Тварь взбрыкнула ногами, судорожно дернулась и издохла.

Наступила тишина, полная тишина. Не было слышно криков, воя и стонов раненых. Ибо в этом бою раненых не осталось.

Мерзкое порождение Хаоса погибло. Впрочем, среди них было мало тех, с кем Конрад шел от Кислева до Империи, и не было всадников, наводящих ужас на все живое.

И среди них не было самого Кастринга.

Тогда Конрад отправился на поиски своего заклятого врага.

Кастринг, по-видимому, уже знал, что весь посланный на поимку Конрада отряд погиб. Он наверняка слышал шум боя, лязг оружия и предсмертные вопли тварей. Может быть, даже наблюдал за боем, прячась где-нибудь за деревьями.

Подъем на вершину холма занял немало времени, хотя лошадь и ступала легко; видимо, она умела взбираться и на более крутые откосы. Конрад вспомнил Миднайта, жеребца Вольфа, — тот тоже был выносливым конем, который смог преодолеть горные дороги и добраться до храма дварфов.

Близился рассвет, когда Конрад въехал на холм. Моррслиб зашла, и Маннслиб скоро тоже сделается невидимой. Небо на востоке порозовело. Мародеры удрали; видимо, у них не было времени избавляться от безголовых трупов своих жертв.

Один труп все же остался. В груди мальчика, убитого Шёлк, зияла темная дыра, из нее торчали развороченные ребра — хвостатая дева вырезала у него сердце. Тело мальчика, как и тела остальных жертв, выглядело так, словно пролежало здесь уже несколько дней, а не часов.