Взрывная страсть

Медленно пошла на выход, думая про себя, что с того времени, как мы были детьми, квартирка Дубининых сильно поменялась, напоминая притон. Не думала, что милая, добрая девочка до такого доведет себя и родные стены. Обычно выкидывая ее хахалей, когда она звонила сама, сильно не приглядывалась, а сейчас, как будто глаза раскрылись. Гадюшник.

Вышла из подъезда и просто стояла, чувствуя себя погано. Вот спрашивается, зачем мне это нужно, раз она дура? Ну если ей нравится насилие и ходить черной, что поделаешь. По идее плюнуть да отвернуться, но не могу. Как отвернуться, если этот подонок такое творит?! А так хоть будет бояться и не посмеет тронуть. Ублюдок. Развелось мразей, считающих, что обидеть слабых — это адреналин. Пожалуйста! С мужиками. Так нет, на девках демонстрируют свою силу.

Только решила двигаться вперед к магазину, когда издалека увидела бабу Галю, худую, с длинным носом, постоянно смотрящей по сторонам. Увидев меня, Хотулина прибавила шаг. Значит, по делу. Здороваться она на такой скорости обычно не бежит. Исключительно только в том случае, если что-то нужно.

— Лидия, ты-то мне и нужна. Хотела к тебе зайти, а ты вот… пошла гуливанить.

С таким видом сказала, что появилось убеждение — я только и делаю, что шляюсь непонятно где. Ну да ладно.

— Добрый день, Галина Егоровна. Что хотели? — четко проговорила, намекая, чтобы сразу к делу приступала.

— Там эта… ненормальная.

Видно, она про Ирину речь поведет. Что интересно, бабе Гале наплевать при ком так говорить, она и при Дубининой ее так называет. Нестеснительная старушка, даже наглая, если без прикрас. Со мной фильтрует разговор. По-соседски, будем считать.

— Ирина, — подсказала ей.

— Да. Так вот… к ней какой-то худосочный зек ходит. Я таких чувствую за версту!

— Большой опыт? — не удержалась от вопроса.

— Ну… в общем, слышала уже несколько раз, как он ее бьет. Да сильно, ох как сильно. Ирод проклятущий! Даже к двери не нужно было подходить, так слышно.

— Несколько раз, — повторила, удивляясь молчанию Дубининой.

— Так что ты это… разберись с этим уродом. Девка, конечно, полоумная, но безобидная, да и мать ее знала. Не дело. Еще в нашем доме зеков не хватало. Кто их знает? Я вот пенсию получила, и теперь страшно в квартире находиться. Авось убьет?! Сколько ужаса вижу по телевизору, что…

— Сын не приходил? — поинтересовалась, перебив ее, а то увлеклась, до сих пор поражаясь, по какой причине она не пришла с требованием прийти на чай, так как сынок приполз в гости.

— Нет. Я ему сказала, что ты постоянно дома, в отпуске. Про руку не говорила. Незачем ему знать. Так он и не появляется. Ты походи еще так. У меня в следующем месяце…

— Баба Галя, вы мой телефон знаете, а вот желать мне «подольше» не нужно, — резко отчеканила, уж представляя, как Хотулина молится, чтобы я еще так несколько месяцев походила. Доброжелательница.

— Ага. Так ты это… зайдешь? — спросила она, кивая взгляд на окна Дубининой.

— Уже. Профилактику провела, — сказала и добавила: — Если вдруг что услышите, мне не забудьте поведать.

— А то как же! Развелось тут всяких…

— Всего доброго, — произнесла и пошла в сторону торгового комплекса, поражаясь, что прошел час. Как так? Вроде не так и долго общалась…

Дошла довольно быстро, радуясь солнышку и пронизывающему морозу. Жаль, что не могу покататься на лыжах. С такой рукой будет неудобно. Хотя… Пришлось оставить мысли, потому как не успела подняться по лестнице, как послышалась музыка, льющаяся из моей сумочки.

Увидев имя абонента на экране сотового телефона, приняла вызов, приветливо выдав:

— Привет, Кристи!

— Привет, красотка! Перечисляй, что нужно по продуктам. Мы приехали затариваться, и тебе возьмем, что скажешь.

Только собралась открыть рот, как услышала хохот подруги и как только успокоилась, она буркнула в сторону: «Львов, чувствую, что мы забудем зайти в аптеку. Обойдемся!». Улыбнулась их милым препираниям и поинтересовалась:

— Вы где?

— Мы в нашем любимом супермаркете. Так что не стесняйся. Кстати, прохожу мимо твоих любимых пирогов. Свеженькие. Горяченькие. Тебе одного хватит?

На мгновение почувствовала неудобство. Кристи — это понятно. К ней можно с любой просьбой, да и со всем. Но теперь Артур всегда рядом, и не хочется их напрягать. Молчание, видно, затянулось и подруга, не дождавшись моего ответа, выдала:

— Лид, ты где там?

— Кристь, я сама… — буркнула, посматривая по сторонам. — Тем более я на фойе нашего магазинчика.

Пауза была очень маленькой, но конкретной, за которую Быковская, вероятно, материлась про себя. Тут же услышала, как она буркнула не мне: «Артур, сходи за рыбой! Не знаю за какой! Вкусной! Иди!». И через минуту уже я слышала:

— Что за фигня, Атаманова? Совсем уже одичала в своей квартире?!

— Кристи…

— А что Кристи?! А если бы со мной такая фигня, ты бы тоже смотрела, как я выпендриваюсь, не желая напрягать?

— Я бы не спрашивала, — ответила, улыбаясь нашему взаимопониманию.

— Вот! И я! Но в связи с тем, что я добрая по сравнению с тобой, — весело заметила она, делая ударение на нужных словах, — то культурно спросила, что конкретно тебе нужно.