Взрыв в бухте Тихой

— А я на стройке работаю каменщиком. Недавно демобилизовался, — словоохотливо начал рассказывать Подгорец. — Решил горло промочить. Прямо с работы… — и бросил рукавицы на стол. Что-то стукнуло.

Андрей взял рукавицы, ощупал их.

— Ребята созоровали, — широко улыбнулся он, вытаскивая из рукавицы белый кусок камня. — Ракушечник или, как говорят ученые, осадочная порода юрского периода. Вот из такого камня мы и строим…

Охотник, казалось, не слушал болтовни Подгорца. Он допил пиво, вскинул на плечо свою шомполку и направился к выходу. Подгорец тоже допил пиво, с сожалением посмотрел на пустую кружку и подошел к буфету за второй.

…Когда молодой человек с восточными чертами лица вышел из здания станции, охотник уже успел пройти довольно большое расстояние по направлению к Каменке.

* * *

Обычно невозмутимый, сдержанный, на этот раз полковник с нетерпением ждал прихода Гридасова. Да, теперь уже сомнения не оставалось: на участке побережья, которое охраняют части его отряда, враги что-то замышляют.

Полковник снова взглянул на часы — было без четверти девять, а Гридасов должен прийти в половине девятого. Что с ним, где он задержался?

В кабинете стояла тишина, только из динамика, стоящего в углу, на сейфе, чуть слышно лилась немного грустная мелодия: неизвестный скрипач исполнял «Элегию» Лысенко.

Легкий ветерок, залетая в открытое окно, слегка колышет шелк занавесей, сноп солнечного света падает на ковер, ярко освещенные солнцем медленно, словно в каком-то замысловатом танце, плавают пылинки.

— Крейслер, вальс «Радость любви», — объявил диктор.

Полковник снова посмотрел на часы — уже без тринадцати минут девять, а Гридасова все нет. Он встал, подошел к сейфу — золотые пылинки в солнечном луче от движения воздуха затанцевали быстрее — вынул оттуда папку, опять сел за стол. Все документы в ней уже были хорошо знакомы ему, но он еще раз пересмотрел их. Вот донесение с пограничного катера ноль шестнадцатого об обнаружении подводной лодки, о выпуске ею шумовой торпеды, донесение с заставы о том, что на побережье в эту ночь ничего подозрительного не обнаружено. На эти документы полковник посмотрел мельком и сразу же их отложил. А вот сообщение о появлении через два дня в прибрежном селе Каменке Ивана Петровича Капустина.

Собственно говоря, ничего особенного в этом не было: пожилой человек, пенсионер приезжает из далекого уральского городка отдохнуть в приморское село. То, что он не расстается со своей старенькой шомполкой, несмотря на жару и запрещение в это время охоты, дело, конечно, его да и стреляет он только хищников: коршунов, ястребов. Но вторая интересная черта у него оказалась: приехал на берег моря, а купаться не ходит. Председатель сельсовета прямо сказал: «Поинтересуйтесь, что за человек».

Поинтересовались. Действительно, в далеком уральском городке живет пенсионер Иван Петрович Капустин, действительно, он выехал отдыхать на берег моря, только… по профсоюзной путевке и в один из крымских санаториев.

А вчера вечером Гридасов сообщил, что охотник встретился в буфете на вокзале с рабочим-строителем, недавно демобилизовавшимся из армии. И еще один сюрприз: ночью была запеленгована работа неизвестной радиостанции. К сожалению, текст радиограммы принят не полностью, первые группы пропущены.

«Да, а как там с радиограммой, удалось ли ее расшифровать?» — и полковник снял трубку телефона.

— Ничего не получается, — ответили ему из шифрпоста. — Первых групп нет, поэтому мы не можем определить шифр…

— Та-ак!.. — недовольно протянул полковник.

— Мы пробовали, но получаются цифры.

— Какие?

— Девятнадцать, двадцать четыре, сорок девять…

— Девятнадцать, двадцать четыре, сорок девять… Ну, хорошо, — и полковник положил трубку. Но тут же раздался звонок.

— Капитан Гридасов, — доложил дежурный.

— Пусть зайдет! — распорядился полковник.

Дзюба встречался с Гридасовым несколько раз, и всегда капитан производил на него впечатление туго сжатой стальной пружины. Высокий, широкоплечий и в то же время удивительно стройный капитан обладал недюжинной силой: даже сквозь свободного покроя чесучовый пиджак на спине и плечах проступали бугры мускулов. Черты лица — широкие, сросшиеся у переносицы брови, темные глаза, прямой с горбинкой нос, худощавое лицо — выдавали в нем уроженца востока, да он и был по национальности осетином.

— Ну, каковы у вас результаты? — встретил полковник Гридасова вопросом.

— Ниточка начинает сматываться в клубочек, — ответил капитан и улыбнулся, суровое лицо его неожиданно подобрело.

— Проинформируйте меня. Садитесь, — полковник указал рукой на стул.