Взрыв в бухте Тихой

— Мы за тобой укроемся.

— А я?

— Что тебе сделается? Ты же знаешь: дуб очень крепкое дерево.

— Ну, Костя, когда-нибудь я тебе голову откручу! — сердито пообещал Коваль.

Шорохов взглянул на огромную кисть Коваля и подумал, что, пожалуй, ему, действительно, ничего не стоит открутить своему другу голову.

— Прекратить разговоры!

Тяжелый грохот вдруг сдавил уши, воздушная волна сначала немного приподняла, а затем придавила к земле, сверху посыпался град камней и песка. Взрыв был так силен, что Шорохов несколько секунд лежал ничего не соображая, а когда поднял голову, то увидел, что все кругом скрыто густой завесой пыли и дыма, в нос ударил резкий запах тротила.

Рядом раздался негромкий стон.

— Что случилось? — спросил Бондарук.

— Что-то по ноге ударило, — слабым голосом ответил Кузьмин.

Сквозь разорванную штанину брюк виднелась широкая кровоточащая рана, рядом лежал увесистый камень.

— Да он же ранен! — воскликнул Коваль и, подхватив на руки своего товарища, бегом помчался к стройке, в медпункт.

— Что произошло? — спросил Шорохов, выплевывая изо рта пыль.

— Судить за такие вещи надо!..

Шорохов непонимающе взглянул на Бондарука.

— Нужно было проверить, нет ли вблизи взрывоопасных предметов. Мы этого не сделали, и там что-то сдетонировало…

Офицеры подошли к окопу. На месте его зияла большая воронка, валялось несколько неразорвавшихся мин, исковерканный ствол миномета. Разрушенным оказался и памятник погибшему моряку Н. Соколову.

— Слушайте, что это такое? — поднял с земли Шорохов какой-то механизм.

Бондарук взял его в руки, внимательно осмотрел шестеренки, позеленевший моток тонкой проволоки на стержне.

— Обыкновенный индукционный взрыватель, — сказал, наконец, он. — Крутнешь ручку — ток пойдет по проводам, где-то воспламенится запал и — взрыв. Только что же они здесь подорвали? Или только хотели подорвать? — недоуменно пожал плечами Бондарук.

— Какие-то провода, — сказал Шорохов, беря в руки концы двух проводничков и таща их к себе.

— Что вы делаете? — возмутился Бондарук. — Неужели этот взрыв вас ничему не научил? Вы же не в учебном кабинете, а на месте бывших боев. Вы представляете, что может быть на другом конце этих проводов!

Шорохов покраснел и выпустил из рук проводнички.

…Грунт сильно уплотнился взрывом, проводнички уходили куда-то вглубину. Осторожно, буквально миллиметр за миллиметром откапывали офицеры проводники. Спустя часа полтора после начала работы на дне довольно глубокой ямы показались черные полоски множества новых проводников. Когда все это откопали, показалась внушительная катушка провода. Два конца от этой катушки выходили опять на поверхность земли и обрывались.

— Еще одна загадка, — задумчиво сказал Бондарук и продолжал, словно рассуждая сам с собой: — Если один конец этой пары проводов был прикреплен к взрывателю, а другой к запалу, то намотанные на катушку провода представляют собою огромное индуктивное сопротивление, ток через них не пройдет…

— Значит? — спросил Шорохов.

— Значит, заряд остался невзорванным, если только он, конечно, был.

* * *

Бондарук ушел к начальнику строительства, Коваль — в санпункт, проведать своего друга, и попросил разрешения зайти потом в клуб, а Виктор вот уже третий час сидит над записной книжкой, с трудом разделяя слипшиеся страницы и пытаясь хоть что-нибудь прочесть. Но на коричневых, хрупких от времени и сырости листочках бумаги виднелись лишь блеклые, расплывчатые следы букв. От усталости даже черные мурашки стали мелькать перед глазами.

Шорохов положил записную книжку на покоробившийся томик «Севастопольских рассказов», встал, несколько раз прошелся по комнате.

«Да, так и останется неизвестным, кто же этот моряк… А ведь у него были свои мечты, своя цель в жизни… Он вот даже в бою с записной книжкой не расставался… Наверное, дружил с кем-то… Может быть, друзья его тоже погибли, а может быть, забыли… — мелькали отрывочные мысли. — Забыли. Пройдет время, забудется и наша работа здесь, и то, что мы нашли останки неизвестного моряка… Забудется?! Нет!..»

Еще не осознавая, что он будет делать, для чего это, Виктор включил свет, достал из чемодана тетрадь и быстро начал писать. Он написал, как минеры прибыли в бухту Тихую, как нашли и подорвали первую авиабомбу, как стали проверять единственный более или менее удобный спуск к бухте с окружающих высоких скал, как начали обследование окопа и неожиданно нашли останки моряка, как подорвали связку гранат, нашли индукционный взрыватель, катушку проводов, в общем, обо всем, что пережил он за эти дни.

«Ничего особенного у нас не случилось — обычная черновая работа. Может быть, об этом даже и писать не стоило… Единственно, что мне хочется — узнать что-либо о найденном нами моряке. И хорошо бы прочитать его записную книжку. Но это, кажется, невозможно…» — написал в конце Шорохов.

Он положил тетрадь рядом с томиком «Севастопольских рассказов» и записной книжкой и задумался.