Взрослые игры

Выводы. У Андрея нет никакой причины со мной расстаться, ни одной. Следовательно, я не буду, как глупая девочка, ждать его звонка, а сама начну его искать. Как взрослая достойная женщина буду звонить каждую минуту, пока не дозвонюсь. Еще можно обратиться к общим знакомым, например к тренеру по теннису Олегу, с которым я когда-то так бесславно познакомила Ольгу, но ей же ничем не угодишь.

Я найду Андрея и скажу: «Моя любовь — это мое личное дело. Моя любовь не дает мне права требовать, чтобы ты был моим идеалом. Теперь ты будешь просто человеком с разными большими недостатками».

…Нет, лучше так: «Ты можешь больше не быть моим идеалом».

Или нет, лучше всего так: «Прости меня за глупую детскую сцену, я просто хотела быть как знаменитый полководец…»

Но человек предполагает, а Бог располагает, и мне даже в голову не могло прийти, КАКОЙ УЖАС ЖДЕТ МЕНЯ ЗАВТРА.

30 октября, пятница

Хотя этот день начался совсем не ужасно, а очень смешно.

Утром я вышла купить газету «Питер», хотела посмотреть, напечатали ли мое извинение.

Напечатали! Все в точности, как я написала! Не изменили ни одного слова! Только… что это?

«В детстве было ужасно трудно просить прощения у дедушки… Если, к примеру, с утра, перед школой, нахамишь дедушке, а вечером папа говорит: “А ну-ка, быстро извинись перед дедушкой”».

Мы, журналисты, привыкли к тому, что наши материалы без конца режут, но… у меня же была БАБУШКА, я точно помню, что в детстве постоянно извинялась перед бабушкой!..

…Я медленно шла домой и думала: зачем было менять мою личную бабушку на ничейного дедушку?

…Ох, я, кажется, поняла!.. Я так сильно рассмеялась, что даже остановилась.

Газета поменяла мою личную бабушку на ничейного дедушку для того, чтобы госпожа мэр не подумала, что бабушка — это она.

Хорошего же мнения обо мне в газете «Питер»! Очевидно, они решили, что у меня:

1. Амнезия, и я не помню свою бабушку.

2. Одновременно с этим у меня мания величия: я намекаю читателям газеты «Питер», что моя бабушка — это госпожа мэр.

…Рядом с аркой, ведущей в наш двор, у входа в пункт оплаты мобильной связи стояла машина. Мне знакома эта машина. Это такой же танк, как мой, только новый танк, красивый, блестящий, черный танк, танк, у которого все двери на месте. Это машина Андрея!

Ура! Интересно, что скажет Андрей, когда выйдет из пункта оплаты мобильной связи и узнает, что я — известный политический обозреватель концертов?

Сейчас мы помиримся, и я больше не буду в одиночестве переживать обвинения прессы — якобы я не помню, что госпожа мэр вовсе не моя бабушка….

Андрей меня пожалеет. Скажет мне: «Ты глупый глупыш».

Я прибавила шагу. Думаю, он ждет меня во дворе и как мальчик смотрит на мои окна. Сейчас с разбега брошусь ему на шею и помирюсь. Подумаешь, купил мне норковую шубу! Он же не виноват, что я не умею принимать в подарок бриллианты, норки, хвосты и другие ценные вещи.

Подумаешь, пропадал, подумаешь, не звонил.

Подумаешь, кинул мне бумажник — просто хотел проверить, ловлю ли я бумажники на лету.

И тут я увидела Андрея. Он вышел из пункта оплаты мобильных телефонов.

Какое счастье, что я не подкралась к нему сзади и не повисла у него на шее с вопросом: «Угадай, кто это?»

Какое счастье, что питерские дворы такие извилистые, а наш двор вообще проходной, и я смогла мгновенно спрятаться за водосточной трубой, а затем завернуть за угол и незаметно скрыться.

Потому что Андрей был не один, а с симпатичной блондинкой лет двадцати восьми-тридцати. Он придерживал блондинку за локоть и что-то говорил, наклонившись к ней.

Я совершила все эти действия (бросилась во двор, спряталась за трубой и скрылась за углом) совершенно подсознательно. Решила, пусть лучше мне одной будет так ужасно стыдно за эту пошлую, как в плохом кино, встречу. Кстати, охраннику Шуре, на глазах которого происходила вся эта драма, тоже было стыдно, — он видел, как я, сохраняя чувство собственного достоинства, нырнула в проходной двор.

Я рассматривала подругу Андрея из проходного двора. Обычная блондинка… вполне симпатичная, но, говоря объективно, ничего особенного.

Андрей почему-то немного прихрамывал на левую ногу. Между прочим, по психоанализу, если человек хромает на левую ногу, это к переменам в личной жизни.

Я увидела, как Андрей с блондинкой уселись в машину, и поняла — это всё. ВСЁ.

…Где это написано: «Он смотрел на нее с глубокой жалостью и понимал, что ее бал окончен…»? Тургенев или Голсуорси.

Вот и мой бал окончен… И ни один человек в мире не посмотрел на меня с глубокой жалостью, не считая охранника Шуры, — из его будки прекрасно просматривалось мое убежище в проходном дворе.

…Андрей уехал, то есть блондинка уехала. Они вместе уехали…