Взорвать Манхэттен

− В целях вашей же безопасности, − вступил переводчик, видимо, посвященный в проблему, − лучше, если вы покинете вашу родину с нашим паспортом. − Он полез во внутренний карман пиджака и вытащил из него зеленую корочку с тиснением гордого золотого орла с пучком тринадцати стрел и веткой акации в когтистых лапах. Акация, священное дерево мудрости и знания, символизировала масонское просвещение над миром, стрелы предназначались отвергавшим данное просвещение. Этих тонкостей Юра не ведал. Знаки иудейской каббалы, украшавшие документ, его не интересовали. Зато сам документ − весьма.

Ногтем старик подтолкнул паспорт к Жукову.

Тот, робея, раскрыл его.

Стены ресторана поплыли перед глазами, перехватило дыхание. С фотографии на него смотрело его же лицо, копия фотографии с американского водительского удостоверения. В паспорте стояла пограничная отметка въезда в Россию.

«Во, работают»… − выстрелило в мозгу Юры.

Однако рассмотрение фамилии и имени, проставленных в паспорте, несколько озадачило его: «Джордж Колорадский». Что за ерунда? Затем промелькнуло: «Юрий − Джордж». «Жуков − Колорадский»… Над паспортом, видимо, потрудились неведомые остряки.

− Так где же диски? − повторил зловещий дедок.

Юра набросал на бумаге схему расположения бордюрного камня, под которым таилось достояние сильных мира сего.

− Вы понимаете, что сейчас мы даем вам последний шанс? − равнодушно произнес собеседник.

− Еще как понимаю!

− И этот паспорт не более − чем ваш обратный билет туда, где никто никаких обманов не потерпит. Вы когда-нибудь были в тюрьме?

− Нет…

− Тогда вам предоставляется возможность значительным образом расширить свой кругозор. Кстати, а почему вы не спрашиваете, как поживают ваши друзья? Марк и Виктор?

− А они поживают? − обнаружил в себе чувство юмора Жуков.

Лиловые старческие губы тронула кривая улыбка. С такой улыбкой всаживает нож маньяк под дых трепещущей жертве.

− Они добросовестно работают на благо нашей страны.

− Я могу идти? − Жуков привстал со стула.

− Конечно, но только вы забыли вернуть наши деньги.

Жуков отлучился в туалет, снял с себя нательный пояс с валютой. Наугад выдернул из одной пачки ворох купюр, убрал их в карман. Сожалений от расставания с деньгами он не испытывал, наоборот, ощущал необыкновенное, окрыляющее облегчение. Вернувшись, положил пояс на пустой стул рядом с переводчиком, сказал:

− Я кое-что потратил, а кое-что взял на расходы. Проживание, билет, такси… Но я обязательно верну…

Старик посмотрел на Жукова, как на насекомое, соответствующее его фамилии и убрал пояс в портфель. Затем произнес:

− Я в этом сомневаюсь гораздо меньше, чем вы.

В этот же день, без огрехов и проволочек пройдя таможню и пограничный дозор, Джордж Колорадский вылетел в США. В аэропорту Кеннеди, выстояв очередь, петлями тянувшуюся вдоль обшитых темно-вишневым бархатом канатов, положил на стойку паспорт, обмирая от страха. Однако ничего не случилось: иммиграционный чиновник сверился с компьютером и вернул документ.

− Добро пожаловать домой…

Катя к выходу тележку с вещами, Жуков, жадно раздувая ноздри, вдыхал запах родного Нью-Йорка. Страшный московский сон остался позади, сгинув в невозвратное, как он надеялся, прошлое.

− Смотри-ка, его, вроде, качает от счастья, − донесся знакомый голос.

Юра вздрогнул. Перед ним стоял Виктор, чуть поодаль − Марк.

− Вы откуда? − произнес он, справляясь с оторопью.

− Приказано встретить ваше высочество.

− Кем приказано?

− Задаешь много вопросов. Давай сюда паспорт, он − собственность правительства США. Как мы тебе в ксиве погоняло устроили? В цвет? А, мистер колорадский жучара?

Подталкиваемый дружескими тычками, Жуков прошел к автомобилю.

Машина помчалась в Бруклин.

− И куда везете меня? − спросил он, глядя на знакомую дорогу. − Вообще, как в порту нарисовалось?

− Хочешь, поживешь у меня, − ответил ему Марк, − хочешь, поедем к Лоре… Вот кто нарисовался, так это она. Вернулась в вашу квартиру. Долги оплатила. Хранит верность, ждет мужа.

− Да ладно?

− По Сеньке и Сонька, − неопределенно произнес Марк, а затем вкратце поведал о событиях, отгремевших после отъезда Юры в Россию.

− А со мной чего теперь? − спросил тот. − Я ведь опять − двадцать пять. Ни документов, ни работы. И от голодной смерти меня отделяют десять бакинских рублей.

− Бери консервную банку и иди просить милостыню, − равнодушно посоветовал Виктор.

− Да ладно, мы за тебя ходатайствуем, − неохотно процедил Марк. − Чего тебя и встречали. Если приглянешься шефу, может, и повезет… К тому же, за тобой и должок висит… Я имею в виду бабки мистера Уитни. С ним шутки плохи. Надо отработать. − В голосе его сквозила странная идейная убежденность.

− А то придется нам отрезать твои уши, − вдумчиво поддакнул Виктор. − Пусть это мне и не по душе.