Взорвать Манхэттен

− Естественно. Я всегда мечтала о ребенке от тебя, и ты это знаешь. Мне он его не простит. Наивные обманы здесь не пройдут. Как, впрочем, и с тобой. Он размажет меня, как мороженое по асфальту. Теперь. Если он покушался на твою жизнь, что останавливает тебя в обеспечении твоей безопасности подобными же действиями? Я читала Толстого, там есть парадоксальная доктрина о непротивлении злу насилием. Но это − философия одного человека. Необремененного обязательствами перед другими. А у тебя их множество, и они составляют твою жизнь. Ее следует защитить, не правда ли? Тем более, сейчас я − на краю гибели. И твое дитя − вместе со мной. Думаю, он разделается со мной в самый ближайший срок.

− Тебе нужно на некоторое время уехать… В путешествие.

Она прильнула ко мне, нежно гладя холеной ладошкой мои ноющие ребра.

− Не беспокойся ни о каких притязаниях, − продолжила она. − Твоя Барбара − святая женщина, и я никогда не посмею посягнуть на ее счастье. Мне будет необходима лишь твоя поддержка в бизнесе, и встречи… От них, надеюсь, ты не открутишься. Хотя бы ближайшие лет пять… Я критична, я продержусь в форме, сколько смогу, а потом стану покупать себе пошлых самцов… Но и тогда ты не дашь в обиду будущий бизнес своего ребенка, это главное.

− Ты умная негодяйка…

− Мог бы выразиться и покрепче. − Она обвила мою ногу своей. Нежная, сильная лиана, наполненная сладким ядом. − Но кто меня сделал такой, великий учитель? И разве я не с тобой? Мы же одно целое…

− Время от времени, − буркнул я.

Она счастливо и безмятежно рассмеялась. Провела пальцем по моим губам:

− Я сегодня же улечу на Бермуды.

− Нет, в Доминикану, − сказал я. − Там шикарное логово у Тони Паллито. Ты будешь под охраной. Бирюзовый океан, белая вилла в колониальном стиле, лангусты в винном соусе…

− Его ребята сильно насолили сыночку моего муженька, − сказала она, вставая с постели. Фигура ее была божественной, ни одного изъяна, точеный мрамор. Да, лет пять она определенно протянет.

− А теперь твой муженек сильно насолил Тони, − поделился я. − Грядет серьезный скандал. ФБР арестовало его племянника. Наркотики, серия убийств… Естественно, я не верю.

− Тем более, тебе необходимо помочь Тони… − Она набросила белый пушистый халат с витым золотым кантом на обшлагах и, шаловливо протрепетав пальчиками по моей груди, скрылась в ванной.

Женщина… Слабое, беззащитное существо, спастись от которого невозможно. Однако насчет Тони она определенно попала в точку: меня и итальянца отныне сплачивали горячие общие проблемы. Они возникли благодаря моей инициативе, это я повел Тони на поводу в противостоянии с Праттом, однако приятель юности данный факт в упрек мне не ставил, но требовал совместных действий по их устранению. Приходилось раздумывать о свершении новых тяжких грехов. Актуальных врагов у нас было двое: шеф шпионов Уильям и олигарх Пратт.

Кардинальных шагов в отношении столь значимых фигур Тони не без оснований опасался, и напрямую ввязываться в совершение громких убийств не желал. О том, чтобы он дал своих исполнителей, не могло быть и речи. Впрочем, этого я и не требовал. От него мне было достаточно заполучить пяток надежных ребят на подхвате, за остальное безоглядно и даже напористо брались русские гангстеры, отныне перешедшие под мое покровительство. Этих парней, как я не без удивления осознал, не смущало ничто. Полнейшее бесстрашие и небрежение любой опасностью. И еще я понял то, что им не хватало здесь, в Америке. Они нуждались в хозяине. Им не требовалась наша свобода, лишь ее материальные плоды. Они не стремились к созиданию состояний, их вполне устраивало усредненное существование под чьей-то эгидой. Они с удовольствием загоняли себя в клетку, где гарантировалась неприкосновенность и обильное питание с руки их повелителя. Они были подобны смышленым, вынесшим бездну невзгод бродячим псам, желающим обрести надзор и участие и, получив их, служить бездумно и вдохновленно своему господину. Злые дети рабов, готовые на самопожертвование за приближенность к сильному, благодарные к снисхождению. Но, как я органически понял − не прощающие слабины. С них не только не стоило снимать узды, но и постоянно поддергивать ее. Рабы не уважают тех, кто уважает их. Впрочем, они находились под присмотром несостоявшегося эсэсовца Кноппа, и должный стиль мышления он поддерживал в подчиненных неукоснительно.