Взорвать Манхэттен

- Не, после выпускного пару раз виделись, ты забыл! – подняв палец, поправил Жуков Гену Квасова, - школьного приятеля, некогда жившего по соседству. Удрученно отметил, что жестокое время не пощадило дружка детства, превратив румяного огольца с очами ангела в сутулого субъекта с потухшим взором и обвислой, плохо выбритой мордой.

- Встречу надо отметить… - находчиво вклинился лысый.

Гена с сожалением поглядел на карман с емкостью, явно недостаточной для удовлетворения питейных нужд столь обширной компании, но Жуков в сей же момент указал продавщице на бутыль с литровым содержимым, отметив уважительные гримасы собутыльников, а затем попросту деморализовал их, набрав всевозможной закуски и запивки.

Сам он пить не желал, а благотворительность его диктовалась охватившей сознание эйфорией от встречи с персонажем из ушедшего детства, но так или иначе события обрели закономерную последовательность: Жуков был приглашен в квартиру Геннадия и усажен за кухонный стол для принятия участия в плановой, надо полагать, пьянке, с неясными последствиями.

Пока восторженный лысый хлопотал, расставляя закуску и рюмки на несвежей скатерке, Юра вел неторопливый разговор с бывшим товарищем, глядя из окна его кухни, расположенной на первом этаже дома, на окна третьего этажа дома напротив, где, собственно, проживали родители, да и он сам.

- Вот, - между тем повествовал Гена, – живу один. Мать давно померла, с женой развелся, а детей нет.

- Повтори попытку, - посоветовал лысый.

- Я за рекордами не гонюсь, - сказал Квасов. – И бутсы в этом смысле на гвоздь повесил.

- Это в каком смысле? – спросил лысый с ехидным интересом, но его перебил Жуков, горестно поведав:

- А я три раза, и все не в масть!

- Зато я сегодня сковородой получу – точняк! – поведал лысый, намекая, надо полагать, на свой стабильный и трудный брак. – Моя такая…

- А, вспомнил! – внезапно хлопнул себя ладонью по лбу Квасов. – Мы ж после армии с тобой виделись, пиво пили… Мишка еще был, сосед мой…

- Жив?

- Кто знает… - покривился Квасов. – Лет семь назад заложил хату под коммерцию, а потом сгинул куда-то. Может, в приличное место перебрался. А, может, того, бомжует. Из наших многие поменяли квадратные метры на кубические литры. Тут сейчас гнусно, район стал: чечен-аул! Они весь наш подъезд как тараканы оккупировали, я ни с кем не общаюсь, одна сволочь вокруг… Весь Кавказ в Москву слетелся, как коршуны на падаль. Куда ни плюнь – одна чернота! Да и попробуй плюнь – разорвут! Их тут своры. И ладно бы трудились, сопя в две дырочки! Хрен там! Всю торговлю под себя подмяли, все хлебные места под их прицелом, даже памятники своим деятелям ставят! Думаешь, за просто так им все позволяется? Все купили! Это ж надо – памятник какому-то Алиеву возле своей шарашки водрузить пытаются! Каким боком он вообще к Москве притулился, Алиев этот?

- А они не Алиеву, они себе ставят! Они так себя утверждают! – с напором провозгласил лысый. – Мол, шабаш, наш город! Во, как! Хотя какой это город? – дом на дом налезает, не воздух, а гарь сплошная, вода в кране – хлор с бензолом… Я наливаю, Гена?

- Да уж чего… В смысле – конечно… А какая раньше Москва была! – мечтательно обратился Геннадий к Жукову. – Прозрачная, просторная… И сколько дней солнечных зимой… Тьма!

- Так тьма или солнце? – сострил лысый.

- Эх! – горестно отмахнулся Квасов. – Было время: никаких тебе барыг, ни уличных грабежей… Не, случалось, конечно, но ведь в меру… Помнишь, Юрок? Утро красит нежным светом стены древнего Кремля… А я эти розовые рассветы помню…

- С другой стороны, - вставил Жуков, - выпри ты сейчас весь этот торговый Кавказ обратно, город замрет. Рынок - тяжкая пахота. Ты эти продукты достань, развези, разложи… Итак - каждый день. Я бы, к примеру, не сподобился…

- Но ведь раньше-то, при коммунистах, тоже рынков навалом было…

- Ага. Ты их то и дело навещал? Туда министры раз в месяц ездили раскошелиться за качество без скидок.

- Да ты же в такси не меньше министра заколачивал!..

- Ну, так раз в месяц на рынок и наведывался. В том и вся хрень, Гена… Из-за такой экономики Советы и навернулись!

Пока, перебивая друг друга, однокашники предавались воспоминаниям, лысый усердно налегал на закуску, и то и дело подливал водку в рюмки, причем главным образом в свою, тут же мгновенно ее опорожняя.

- А я в Америке жил, теперь съехал, - поделился Жуков, плеснув апельсиновый сок в алкоголь и осторожно пригубив его.

- О, и пьешь, как американец, - заметил лысый. – Не так, конечно, вредно, но ведь неинтересно…

– Надо знать меру, – нахмурился Жуков.

– Иначе можно выпить меньше, – кивнул лысый.

- А чего ты съехал? – спросил Квасов, с недоумением уставившись на бутылку, чье содержимое уже едва прикрывало дно.

- Да достала меня Америка! – искренне произнес Юра. – Жена на все бабки кинула, цены и страховки душат… Да и кто мы там?

- Как здесь айзеры, - сказал лысый. – Кстати, не познакомились: Леня!