Взорвать Манхэттен

«Волга», поджатая холеным «мерседесом», некоторое время понуро тащилась в потоке, затем развернулась под эстакадой, поехав обратно. В отличие от тех, кто в ней находился, дальнейший маршрут Укрепидзе меня не интересовал. А вот куда отправится «Волга» – весьма.

К немалому моему удивлению, «наружники» подрулили прямо к подъезду, откуда выскочил здоровенный мужик, похожий на одетого в штаны медведя. Свою машину я оставил у торца дома и, скрываясь за кустами, быстренько пересек сквер, оказавшись в нескольких метрах от «Волги». Мужик как раз вылезал из салона. Помахав на прощание рукой боевому экипажу, вошел в подъезд. В проеме растворенной входной двери я увидел, как он вставляет ключ в замок квартиры на первом этаже.

Это, без сомнения, был самый настоящий Жуков.

Я прошел чуть дальше, свернул за угол и уселся на лавочку. «Волга» въехала в тупик тянувшейся вдоль дома дорожки и теперь неуклюже разворачивалась в нем. Однако, развернувшись, водитель притушил движок, и подозрительная парочка снова продолжила терпеливое выжидание неизвестно кого и чего.

Прошло полчаса. На дорожке появился микроавтобус с глухим кузовом, окрашенным в тусклый сиреневый цвет. Он двигался медленно, словно наугад, но тут у «Волги» приветственно вспыхнули фары, автобус притормозил, водители, скорее всего, обменялись вводными по радиосвязи, после чего «Волга» съехала с удобной парковки, а автобус уверенно занял ее место. Явно сменный экипаж. И если он прибыл сюда по душу Жукова, мои оперативные перспективы рассыпались в прах. Конкурировать с государственной системой частному лицу, да еще с моим липовым статусом, представлялось обреченной на провал авантюрой.

На соседней скамейке между тем устраивалась стая подростков, по облику и повадкам – явных беспризорников. Открывались жестяные банки с кока-колой, из мятых сигаретных пачек извлекались кривые «бычки». Попутно происходил обмен мнениями с коробящим слух матерком, срывающимся с юных губ. Грязные лапки с подчерненными ногтями, взъерошенные волосы, налет городской пыли на лицах, потрепанные кеды с битыми мысками, засаленные штанишки и куртки… Преданное страной поколение. С жизнью, исковерканной уже непоправимо и безоглядно. Им уже неясно и даже враждебно иное бытие, – тех, кто живет в теплых квартирах, ходит на работу и высчитывает семейный бюджет. Оно тускло, плоско и затхло в сравнении с вольницей улицы, легкой поживой, дурманом дешевых наркотиков и устремлениями своей бесшабашной стаи. А я? К чему стремлюсь я, такой же повзрослевший беспризорник? Ведь если не убьют, я когда-нибудь устану от войны и злоключений, но только как буду жить на тихом берегу, в скуке благоденствия? Или меня образумит и сломает старость? Но какое общее будущее у меня и у Нины? Вероятно, таковое невозможно. Ей невыносимо без приключений и перемен обстановки, она обошла пешком Ближний Восток, Индию и Непал, была в дебрях Амазонки, а вот сейчас ей интересна Москва. Но так или иначе ей суждено вернуться к своим корням и устоям, в роскошь отцовского дома, к всецелой защищенности и надстоянию над миром тех, кто бьется за свое выживание, копошась где-то внизу, урывая спасительные гроши и кусок хлеба. А мне одинаково тягостно и в сытости ее раззолоченного гнезда, и в сирой пришибленности обывательщины. Накажет меня Господь за гордыню!

Смяв опустошенные жестянки и докурив «бычки», бродячая компания двинулась к соседнему дому, явно направляясь к решетке, загораживающей вход в подвал, но тут я окликнул приглянувшегося мне паренька, – явно лидера, лет пятнадцати, с глазами, где сквозил живой и острый ум.

– Чего тебе, дядя? – В вопросе звучала нескрываемая опаска. И одновременно готовность дать отпор.

– Есть дело.

– В смысле – заработать? – Глаза парня прищурились. Он хватко и привычно оценивал мою внешность, уже заранее предполагая сомнительность всякого рода предложений.

– Тебя как зовут? – начал я.

– Ну, Гарик…

– Тогда, Гарик, слушай…

Я вкратце обрисовал мальчишке оперативную задачу. И финансовые перспективы по ее исполнению.

– Справишься?

– А чего бы и нет? – прозвучало бодро.

Я дал ему несколько телефонных карт и пару крупных купюр. Глаза его загорелись. Но тень подозрения в них осталась.

– Дядя, ты мусор?

– Я – частный сыщик, – заметил я оскорбленно. – А вон видишь тот темный автобус? Вот там – менты. И перед ними хорошо бы тебе не маячить.

– Мы тут дворнику помогаем, все обтяпаем, как надо…

Я пожал худенькую, но уверенную руку.

– Давай, боец, не подведи…

Расставшись с Гариком, я прошел мимо окон Жукова. На одном из них приметил крупнокалиберную подзорную трубу, выглядывающую из-под края небрежно задвинутой шторы.

Вот оно что! Непрост прохвост! Поселился в доме напротив, приобрел тем самым возможность наблюдения за своей квартирой… И, ловя «левака» в порыве любознательности, напоролся на засаду. А я тем самым, решив одну задачу, оказался в лабиринте другой.