Взлет разрешаю!

И бортстрелку такой же приказ. Оба доложили о попадании по правой плоскости и хвостовому оперению. Павел осторожно, «блинчиком» развернулся. На миноносце бушевал пожар, были видны языки пламени, валил дым. Теперь надо тянуть к своим. Возвращались группой из трех «жучков», выше истребители прикрытия. Конвой скрылся из видимости, когда на группу самолетов налетели из-за облаков сразу четыре пары «мессеров». Три пары связали боем «лавочкиных», а одна пара атаковала «дугласы». Все произошло стремительно. Торопливый доклад бортового стрелка:

– Сзади сверху «худые»!

Сразу звук очередей крупнокалиберного УБТ. Идущие в комплекте с самолетом пулеметы Браунинга сразу меняли на отечественные. Не из-за плохого качества «Браунинга», а из-за патронов. С американскими перебои, а в конце 1944 года наша промышленность уже в достаточном количестве боеприпасов выпускала. И первая атака «худых» пришлась на «жучок» Павла. Пушечные очереди истребителей не слышны, зато разрывы снарядов по обшивке фюзеляжа, по плоскостям – даже через наушники шлемофона доносятся. Сразу огонь вспыхнул, густой черный дым от правой плоскости. Огонь с каждой секундой сильнее, его языки уже до хвоста самолета дотягиваются. Павел понял – машина обречена. Взорваться на самолете уже нечему. Торпеда сброшена, опасность представляют только топливные баки.

– Штурман, стрелок! Приготовиться к оставлению машины!

Ответного доклада нет.

– Тимофей! Отзовись!

Обращение не уставное и ответа снова нет.

– Бортстрелок! Сергей!

Похоже – убиты. С одного из «дугласов» по рации:

– Двести девятый! Прыгай!

Двести девятый – это номер на фюзеляже «дугласа» Павла.

Павел повернул к берегу, решив тянуть сколько можно. А огонь уже к кабине пилотской подобрался, языки лижут стекла кабины, чувствуется жар. Павел очки на глаза опустил, хоть какая-то защита от ожога. Уже чувство тревоги стучит в голове: «Прыгай!»

Отстегнул ремни, выпрыгнул, рванул кольцо парашюта. «Дуглас» со стороны горел жутковато. Язык огня в два раза длиннее самолета, но самолет держится в воздухе. Павел еще подумал – не поторопился ли? И в этот момент взрыв! Облако дыма и огня, из которого летят куски обшивки, детали. За секунды до взрыва успел, не подвела интуиция. Да в принципе интуиция – это накопленный опыт, знания, примененные в нужный момент. Еще видны два торпедоносца, истребители. Но боя нет, немцы улетели.

Внизу воды Балтики, стремительно приближающиеся. Теперь остро встает вопрос – удержаться, не утонуть. В воду ушел с головой, вынырнул, расстегнул замки подвесной системы, избавился от парашюта. Покрутил головой, а берега не видно. Земля должна быть на востоке, да видимо – далеко. По его прикидкам, он где-то на траверзе Паланги, которую освободили от немцев десятого октября. Павел надул резиновый спасательный жилет. Уже лучше, намокшее обмундирование не так тянуло на дно.

Вода холодная, быстро тепло тела забирает. Сколько он продержится? Час, два, три? А что потом? Смерть от переохлаждения? Медленно поплыл на восток, чтобы согреться как-то. Но преодолеть десяток километров, а может и не один, это за пределами его возможностей. Накатывало отчаяние.