Взгляд василиска

«А может быть, — подумал он, успокаивающе ей улыбаясь, — а может быть и хорошо, что не успели. Пусть все идет, как идет. А там, как бог решит!»

— Потому что мы в чужом городе, — уклончиво объяснил он свою просьбу-приказ. — Нравов местных не знаем, и вообще…

Он спустился по лестнице и вышел на улицу. Погода за ночь лучше не стала. По-прежнему накрапывал мелкий дождь, и сырой холодный воздух пах бензином и чем-то вроде горелых листьев. Вся проезжая часть довольно широкой улицы была занята медленно разгоняющимся — по-видимому, после пробки, возникшей где-то впереди — плотным потоком машин.

«Если тут так каждый день, — мысленно покачал головой Илья, «просачиваясь» между корпусов машин на противоположную сторону, где действительно оказалась открытая продуктовая лавка, — отсюда надо как можно скорее съезжать».

«Впрочем, — подумал он, входя в лавку, — это как сложится».

Лавка располагалась более чем удачно. Сквозь стеклянную витрину Караваев мог видеть вход в свой дом, и это его успокаивало. Слежки он пока не заметил, но это, понятное дело, ни о чем не говорило. Наблюдатель мог устроиться где угодно, в одном из множества припаркованных вдоль улицы автомобилей, например, или в доме напротив, или в любом другом доме по эту сторону улицы. Вариантов много, а проверять их в одиночку, не имея при этом возможности оставить «девочек» без присмотра, — мартышкин труд.

Он быстро купил все необходимое — включая йогурты четырех разных сортов, потому что «цони» здесь, разумеется, не было, — даже бутылку дорого марочного бренди «Арташат» присовокупил и вышел на улицу как раз в тот момент, когда, опасно маневрируя, под оживленную перекличку клаксонов мимо проехал давешний внедорожник. Впрочем, возможно, это была совсем другая машина? Ответить на этот вопрос однозначно Караваев не мог. Никаких особых примет на автомобиле не было, но чувство опасности, никогда его не подводившее, сыграло «тревогу» сразу, как только Илья увидел этот темно-синий «Дончак». Однако увидел Караваев не одну только машину своих потенциальных врагов. Взгляд его скользнул по двигающимся мимо автомобилям, остановился на мгновение на стареньком пепельного цвета «Нево» — именно его совершенно по-хамски подрезал внедорожник — пошел было дальше и тут же рефлекторно, раньше чем подключилось сознание, рванул назад. Но машинка за это время продвинулась чуть вперед, и Караваев увидел только профиль водителя, да и тот почти сразу сменился затылком, чтобы еще через мгновение исчезнуть из виду вовсе.

«Померещилось? — спросил он сам себя, впрочем, больше для проформы, чем по необходимости. — Просто похожий человек?»

Но Илья был уверен, что ему не померещилось. Зрительная память у него была на редкость хорошая, просто уникальная, ну а в этом конкретном случае он и обычной бы вполне обошелся.

«Он?»

Караваев вернулся домой так быстро, как только мог, сгрузил покупки на кухонный стол и, не задерживаясь, бросился в гостиную, где на журнальном столике лежала замеченная им еще прошлым вечером городская телефонная книга.

5.

Петров, Русский каганат, 17–18 сентября 1991 года.

«Гости» пришли в начале одиннадцатого.

Илья и Зоя сидели в гостиной и разговаривали «ни о чем». Как-то так вышло, что поговорить, нормально за весь день у них не получилось. Все время находились какие-то дела, или что-то отвлекало. Да и Вероника, оказавшись в совершенно новом для нее месте, в чужой стране, где никто не говорил на понятном ей «американа», в компании все время нервничающей мамы и «нового» незнакомого папы, капризничала и ни в какую не желала оставаться одна, ни чтобы поспать «после обеда», ни чтобы посмотреть мультики или поиграть в куклы, которых у нее был целый чемодан. Так что им с Зоей оставалось только взглядами обмениваться. Однако и теперь, когда наступил вечер, и Вероника, уставшая до чертиков после зоопарка, кондитерской, кино, еще одной кондитерской и долгой прогулки по Гостиному Двору, легла наконец в постель и мгновенно, едва, коснувшись головой подушки, уснула, разговор у них все равно не клеился. Честно говоря, Илья и сам не знал, зачем нужен этот долбаный разговор и о чем, собственно, они должны теперь говорить. О любви, что ли? Но, по-видимому, и Зоя, которая сама же, вроде бы, и хотела объясниться, тоже не знала сейчас, что и как ему сказать. Вот и бродили вокруг да около. И Караваев надеялся только, что небольшая порция хорошего армянского коньяка снимет в конце концов Зоино напряжение, и она или разговорится, или, напротив, передумает. Но перестанет нервничать, и, может быть, сегодня у них получится «не так нервно» и грубо, как вышло вчера. Хотя видит бог, пенять там было на самом деле не на что.