Взъерошенные перья

Она выглядела искренне расстроенной. Словно несколько отколупнувшихся крошек могли испортить внешний вид пирога.

Рип не стал дожидаться, пока на него наорут за лай в доме, и рванул к входной двери, недовольно тявкая себе под нос. Вот тогда-то я и понял, что Рип лаял вовсе не из-за пирога и не по причине извращенного собачьего юмора, а потому, что за дверью кто-то был.

Я с облегчением вскочил. Перерыв даст мне возможность немного прийти в себя, прежде чем Руби затолкает мне в глотку изрядный ломоть.

Даже не будь я так сыт, все равно лишился бы аппетита, обнаружив, кто ко мне пришел. Переминаясь с ноги на ногу, на веранде стоял Верджил, как обычно мрачнее тучи.

Присцилла кинулась к двери следом за мной, и по ее лицу я понял, что она думает о том же, о чем и я. Верджил, несомненно, явился, чтобы арестовать Руби.

Лицо Присс посерело.

Однако она не могла не испытать облегчения, когда из-за спины Верджила выглянула Белинда Ренфроу. Эта женщина была в своем привычном одеянии: драных джинсах и обшарпанных мокасинах, но, видимо, сочла уместным приодеться к официальному визиту– на шее у нее болталось ожерелье из желудей.

– Хаскелл, – буркнул Верджил и кивнул мне.

– Верджил, – отозвался я и кивнул ему. Покончив с формальностями, шериф прочистил горло.

– Мне позвонила Белинда. – Казалось, на его загорелом лице проступило еще несколько морщин. Он грустно моргнул и добавил: – Это по поводу твоей собаки.

Рип, разумеется, нашел этот момент самым подходящим, чтобы обнюхать ботинки Верджила, продолжая при этом приглушенно тявкать себе под нос. Полное впечатление, будто пытается лаять с набитым ртом.

Верджила это, конечно же, ничуть не позабавило. Он посмотрел сначала на Рипа, а потом на меня.

– Рип, прекрати! – сказал я.

Рип, видимо, воспринял мои слова так, что следует прекратить обнюхивать ботинки Верджила, и потому взялся за обувь Белинды. Надо думать, мокасины Белинды были просто пиршеством запахов, поскольку глупый пес от восторга начал извиваться всем своим нескладным туловищем.

– Эй! – взвизгнула Белинда, отскакивая в сторону и явно вознамерившись дать Рипу пинка.

– Эй! – крикнул я, оттаскивая Рипа за ошейник.

Рипу явно не понравился маневр Белинды, но мой прием ему понравился еще меньше. Он заскулил.

– Верджил, как хорошо, что ты заглянул! Это, конечно же, была Руби. Покончив с крошками, она выскочила из столовой, вытирая руки о фартук с анютиными глазками.

– Боже, ты самый приятный человек, которого я когда-либо знала! Ты снова зашел проведать, как у нас дела?

Верджил виновато посмотрел на нее.

– М-м… Э-э…

После сей пространной речи он с минуту стоял, открывая и закрывая рот, словно это был сложный прибор и управлялся каким-то таймером. Я решил, что с женщинами у Верджила дела обстоят даже лучше, чем у меня.

Шериф определенно произвел сильнейшее впечатление на Белинду.

– Хорошо, хорошо, – сказала она, теребя желуди на шее, – довольно обмениваться любезностями. Какого черта вы меня сбиваете? Я хочу, чтобы эту чертову собаку посадили в окружную тюрьму!

Верджил тяжко вздохнул:

– Полагаю, ты знаешь, Хаскелл, что Белинда подала официальную жалобу?

– Ну да, я жалуюсь! – решила уточнить Белинда. – Этот чертов пес убил четырех моих уток. И я видела его собственными глазами.

Я ошеломленно уставился на нее. Уже четырех? Сегодня утром было две. Список трупов растет не по дням, а по часам.

Белинда заметила мой взгляд и подбоченилась.

– Именно четырех. Сегодня днем ваш зверь убил еще двух. Я чуть не прикончила негодяя. Если бы я успела схватить ружье, а не пистолет, мы бы с вами здесь сейчас не стояли. – Она бросила на Рипа злобный взгляд. – Все мои трудности были бы решены.

И после этого Белинда называет хладнокровным убийцей Рипа?

Глаза Верджила стали грустнее некуда.

– Знаешь, Хаскелл, если твой пес убивает домашнюю птицу…

Я не дал ему закончить:

– Рип никого не убивает! Вы только взгляните на него, Верджил, разве эта собака похожа на убийцу?

Вероятно, я выбрал очень неподходящий момент для этого вопроса. На самом деле я хотел, чтобы Верджил проверил, нет ли на Рипе следов крови, утиных перьев или чего-то в этом роде – чего-то такого, что могло бы подтвердить гипотезу Белинды. Однако Верджил даже не шагнул к Рипу, возможно, потому, что Рип продолжал извиваться всем телом, хотя я по-прежнему держал его за ошейник. Не знаю, то ли Рипу вскружило голову всеобщее внимание – присутствующие дружно пялились на него, то ли мокасины Белинды издавали чересчур пьянящий запах. Как бы то ни было, создавалось впечатление, что пес спятил. Перемежая приглушенный лай с рычанием, Рип то и дело бросался вперед и извивался как самый настоящий безумец. Он падал, вставал и снова падал.

Верджил посмотрел на Рипа, потом на меня. В глазах его читалась жалость.

Я оглядел всю компанию. Судя по лицам Белинды, Руби, Присс и Верджила, собрание тремя голосами против одного признало бы Рипа виновным. Единственный голос в пользу бедного пса подала бы Присцилла, да и в ее взгляде сейчас сквозило сомнение. Ничего удивительного – Рип вел себя не просто как полоумный, а как опасно полоумный.