Взаперти

Бок все-таки болит под повязкой. И как я собираюсь проникнуть в дом, понятия не имею, но отправляюсь сразу к знакомой многоэтажке. В конце концов, что мне нужно, значок разве что, ну так он есть. Одежду Анна вчера принесла, спасибо ей большое, не в больничной пижаме еду.

Вот и знакомый съезд, дорога превращается в щебень, тот сменяется колеей в жухлой траве. Торможу, не доезжая до площадки перед воротами гаража. Возле серой многоэтажки толпятся люди. На бездомных они похожи разве что издали – осанка у всех прямая, обступают порог так плотно, что не разглядеть, открыты ли двери. Выхожу из машины, нащупываю портсигар в кармане. Со спины определишь не много, но рост, сложение, волосы… Вот кудряшки полицейской, вот кругленькая программистка, вот длинная фигура прокурора – костыли у него, что ли? Ничего себе. Пересчитываю для верности: точно. Десять человек, все наши потеряшки.

Был бы со мной Шон – рванулся бы расспрашивать, щелкать камерой на телефоне, сияя так, словно Джемма уже подписала приказ о премии, если не о повышении. Я только вздыхаю. Что им скажешь? Простите, ребята, полиция так хорошо работает, что вы сами быстрей освободились? Удачно, прости господи, мальчишек подстрелили. Выйдут из больницы чистенькими героями.

Слышу яростный возглас:

– А мне плевать на твою пустую полосу! У тебя бездари в штате, а я отдувайся?!

Мисс Уотс, похоже. Смеется кто-то, садится на ступеньки прокурор. Вертится у них под ногами пятнистое нечто, котенок, что ли.

– Тут совсем связь не ловит, – жалуется кто-то из девушек. – Не выходит с такси, придется всем к Графу набиваться в машину.

– В два ряда сядем. – Это темноволосый парень, одна рука в повязке.

Что с ними было? Подхожу неспешно, когда они поднимаются, гомонят, смеются, обнимаясь всей толпой разом.

Первым меня замечает зеленоволосый парень, похоже, Эбенизер, последний пропавший. Спрашивает вполголоса что-то у моей коллеги, та оглядывается. Миг, и все они внимательно смотрят на меня. Выступает из-за чужих плеч паренек – волосы обрезаны, истощал до прозрачности, но не узнать его невозможно. Такая же светловолосая девушка рядом обвивает брата руками, будто я злой дядя, который сейчас отнимет у ребенка конфету.

– Вы бы на благотворительную кухню заглянули, – советую. – Там о вас беспокоятся… Аж в полицию обратились.

Из горла мальчишки вырывается судорожный то ли смешок, то ли всхлип, глаза отражают небо над головами, когда он протягивает мне руки, как в кино.

Щелк. Последний кусочек головоломки становится на место. Хмыкаю, качая головой. У меня даже наручников нет, да и вообще – я в отпуске.

Они отмирают наконец, кто-то – кажется, Джерри – хлопает по все еще протянутым рукам мальчишки, чье имя я как будто бы не знаю.

– Ну ты придурок! – кричат вразноголосицу.

Мисс Уотс выходит вперед.

– Так круто, что вы приехали! – улыбается во все зубы. – А то мы никак не можем договориться с такси. Подбросите?

– В одну машину не поместитесь, – улыбаюсь в ответ.

– А тут есть вторая! Граф, открывай гараж. Где там твой драндулет?

Они старательно не называют его по имени. Вручают мне мелкого котенка «просто подержать». Дружелюбный зверь, похоже, мечтает в следующей жизни родиться попугаем – забирается на плечо мигом. Рейны, глядя на это, фыркают, переглядываются, словно удивившись. Девочка смущенно отворачивается. Ее тут же обнимает Джерри.

Интересные они, постоянно бросают взгляды то на меня, то на мисс Рейн примерно с одним выражением – настороженно, словно не знают, чего ожидать.

– Куда едем? – спрашиваю в воздух.

Отвечает, конечно, журналистка.

– Ко мне! Я звала всех в гости.

– У вас, – замечаю, – окно разбито и квартира опечатана. Ленту, конечно, можно снять, но стекло так быстро не вставить.

– Блин, точно, я забыла, как весело!.. – Осекается, встряхивает головой. – Ладно, какие еще предложения?

– Нас всех искали? – спрашивает мрачно полицейская. Дожидается кивка, морщится. – Жаль. Впрочем, все равно.

– Вы нас искали, да? – уточняет быстро мисс Уотс. – Я Эрика, можно Рика, но вы нас, выходит, всех знаете, да?

Электровеник она, а не Рика. Представляюсь наконец, пожимаю протянутые руки. Задерживаю худую ладонь Элвина.

– Элвин О’Райли, – говорю вместо него. – Банду Гаррисонов позавчера взяли. А вас я еще двадцать лет назад искал, когда вас из машины родителей похитили. Простите, что нашел так поздно.

Он смотрит изумленно, зеленые глаза вспыхивают недоверием и восторгом. Элиша обнимает и его, и меня за компанию:

– Как хорошо! Значит, тебе не обязательно в программу защиты свидетелей, да? Или, ой, а как тогда…

– Разберемся, – хором говорят детектив Дилейни и прокурор, который опирается на костыли с самым естественным видом.

Безмятежно улыбается Эбенизер, предлагает:

– Может быть, к вам в гости? Чтобы нам не объяснять соседям, откуда мы взялись. А вам ведь интересно, правда?

Смеюсь. Интересно – это он хорошее слово подобрал. А впрочем, почему нет.

– Правда. Приглашаю, но предупреждаю – квартира у меня маленькая.

Замечаю, что Рейнов ко мне в машину не пускают, на переднее сиденье забирается коллега, одна из самых молчаливых среди них. Спрашивает коротко:

– Как с бандой прошло?

Касаюсь бока – обычно говорят «невольно», но я-то вполне осознанно.

– У меня отпуск по ранению, и не у меня одного. В остальном успешно. Папка в бардачке, посмотрите.

Серый драндулет едет первым, я с полминуты любуюсь надписью «Помой меня», Эмберлин рядом листает дело, поджимая губы, через ее плечо перегибается Рика, комментирует непонятно, тыча пальцем.

– Позвоните им, – советую, прерывая ее. – Окно надо протереть. А лучше избавиться от машины – номера были в базе Гаррисонов, скоро должны запустить в автоматическое распознавание.

Коллега набирает номер кого-то из тех, кто сел в этот самый драндулет, в багажнике которого они, судя по всему, приехали. Ждем, пока дружно оттирают окна, а Элвин, которого здесь зовут Винни, забрызгивает грязью номера. Журналистка умудряется одновременно тарахтеть не останавливаясь и фильтровать информацию – что у них два месяца на десяти этажах происходило, я все еще понять не могу. Разве что угадать. По тому, как они держатся, – вместе и особенно парами, по обгорелой и порезанной одежде, по настороженным взглядам. «Тренинг», проскальзывает в болтовне. На доверие. Некоммерческий, конечно, так, бета-тест, Граф придумал, всем понравилось. Смеется, прикрыв рот ладонью, Нэб. Вот уж точно в сериал попал. Никогда у меня дома не было такой толпы, и соседом я раньше был приличным. А теперь высыпают из двух машин эти десятеро, веселые, взъерошенные. Набиваются в тесную гостиную, спорят, какую заказывать пиццу, хохочут громко.

– Эй, – жалуется Электра-Элли, – хватит дразнить меня гавайской!

Щурюсь, оглядываясь на нее. Что-то не так с этим притворно-обиженным голосом, настолько не так, что волосы на затылке встают дыбом. Но доктор Литтл берет подругу за одну руку, Джерри – за другую, и улыбка, только что странно дрожащая, смягчается.

– Народ, мы идиоты, – громко заявляет Эрика. – Роллы! Три недели я их не ела, да, Граф? Бемби, а ты вообще два месяца? Жуть! Ну что, решено?

Идея нравится всем, включая меня. Электра диктует номер для оплаты заказа, планируют еще совершить набег на «Перекрестки» за десертами. Советую сходить позже вечером, чтобы попасть на концерт, Джерри пытается расспросить подробней о музыке, но я, увы, в этом не разбираюсь.

Мальчик, которого зовут Графом, просит разрешения сварить кофе.

– Только бескофеиновый, – развожу руками. – Зато хороший.

– Сейчас все равно никто не заснет, так что это не важно, – улыбается он.

Дом у меня унылый и серый, так что я понятия не имею, что отражается у него в глазах, но сияют они совершенно пронзительным синим, словно океан в солнечный день.

– Спасибо. Не понимаю, почему вы так решили, но спасибо.

– А я ничего не знаю, – усмехаюсь. – Это во-первых. Во-вторых, дело ваше у меня забрали и закрыли. А в-третьих, я в отпуске. Имею право.