Взаперти

Твое лицо оказалось на расстоянии ладони от моего. Я могла бы наклониться к тебе или ты – ко мне. Мы могли бы поцеловаться. Ты смотрел на меня, я ощущала кожей твое горячее дыхание с запахом листьев. Твои губы были слегка приоткрыты, они пересохли и потрескались. Им требовалось немного влаги, чтобы смягчиться. Я протянула руку и стерла пятнышко краски с твоей щетины. Ты удержал мою руку на своем лице. Я замерла, чувствовала тепло твоей руки ладонью и колкость бороды – кончиками пальцев. О чем я только думала? Я перевела взгляд на звезды. Вскоре ты дал моим пальцам выскользнуть из твоих.

– Я просто хочу посидеть здесь, – дрогнувшим голосом выговорила я. – А ты – как знаешь.

– Я хочу остаться.

Я по-прежнему смотрела на небо, не решаясь взглянуть на тебя. Скопление особенно ярких звезд редело к горизонту. Они походили на маленький город из мерцающих огней. К ним уводило шоссе из сияющих звезд. Ты увидел, куда я смотрю.

– Сестры[6], – сказал ты. – Так называют их в народе.

– Почему?

Ты выпрямился, удивленный моей готовностью поддержать разговор.

– Эти звезды когда-то были прекрасными женщинами, – объяснил ты. – Первыми женщинами на этой земле. Они проходили здесь, и за ними вырастали деревья и цветы… появлялись камни. Их следы наливались водой рек. А потом, когда эти женщины купались в реке, их увидел дух-мужчина. И решил взять в жены. Он погнался за ними, женщины бросились наутек, в единственное убежище, которое считали надежным, – на небо. Они превратились в звезды. Но он последовал за ними и туда, и сам стал звездой, и с тех пор всегда гонится за ними. – Ты поднял руку и указал на одну из самых ярких звезд. – Видишь? Вон там. – Ты провел линию от этой звезды до скопления, которое назвал сестрами. – Видишь их? Он всегда преследует сестер, вечно гонится за ними… но никак не настигнет.

Меня вдруг передернуло.

– Значит, сестрам никогда от него не убежать?

– Верно. – Ты плотнее укутал одеялом мои плечи. – Но они никогда и не достанутся ему. Он просто всегда рядом, всегда следит за ними… жаждет их. Бежит вслед за ними вокруг всей Земли. Если бы ты знала, куда смотреть, то заметила бы его и в Лондоне.

– Знаешь, в Лондоне вообще-то звезд не видно, – сказала я.

Ты снова улегся на песок.

– Может быть. Но он всё равно там. За тучами, за светом… следит.

* * *

Мы еще долго сидели; я пила чай, который ты принес, слушала твои рассказы о звездах. Насчет чая ты оказался прав. Он словно растекался у меня под кожей и согревал изнутри. Ты спросил, не хочу ли я развести костер, но я только покачала головой, не желая, чтобы хоть что-нибудь испортило световое шоу у нас над головами. Ты показывал мне рисунки, которые видел в небе: несколько звезд, которые казались тебе похожими на валуны Отдельностей, затем две звезды поярче – постройки возле дома, еще одна – сам дом и, наконец, две голубоватые звезды, про которые ты сказал, что это мы. Я прищурилась, тоже пытаясь увидеть всё это. Но видела только звезды.

– А Лондон ты видишь? – спросил ты. – Там, вверху?

– То есть?

– Ты видишь большой город? Панораму на фоне неба? Мосты? Можешь нарисовать их, соединив линиями звезды?

Я вгляделась в небо. Сколько звезд, и с каждой секундой их всё больше. Слишком много, чтобы отчетливо увидеть хоть что-нибудь. Я соединила несколько звезд прямой линией, попыталась нарисовать Биг-Бен так, как ты рисовал Отдельности. Ты перевернулся и уставился на меня.

– Забавно, правда? – тихо заговорил ты. – Как ты смотришь в небо и находишь большой город, а я смотрю на Лондон и вижу бесплодную местность.

Я нахмурилась, переведя взгляд на тебя.

– Какую еще местность? Что это значит? – Иногда тебя было сложно понять.

– Да просто всё, что там, под этим городом, скрыто. – Ты задумчиво поскреб бороду. – Всю землю, всю жизнь, которая заперта под бетоном, готовая пробиться сквозь тротуар и в любой момент отвоевать город. Всё живое, скрытое под мертвым.

– Лондон – это не просто нагромождение бетона, – сказала я.

– Может быть. – Ты прищурился в темноте. – Но без людей он снова одичает. Понадобится лет сто, чтобы природа опять победила. Мы ведь не вечны.

– Но мы всё равно есть, – возразила я. – Нельзя пренебрегать людьми, зданиями, искусством и всем остальным, что есть в большом городе. Этого у него отнять нельзя. Иначе действительно не останется ничего…