Вызовите посла

Довольные тем, что разыграли Ермилова, они засмеялись.

— Очень смешно, — все же улыбнулся и Олег с некоторой долей облегчения. Эти двое прикинулись, что едва знакомы, а оказались старыми друзьями, если судить по беспечному обращению Руденко к Лавреневу. — Зачем было отнимать у меня время на эти шуточки. Взрослые серьезные люди.

— Уж и пошутить нельзя, — надулся Лавренев и добавил саркастически: — Особенно перед смертью, ведь мне тут кое-кто собрался вырывать кадык, а перед этим поучить работе оперативника.

— Ну извините, — согласился Олег. — Я просто рассчитывал на помощь, тем более вы так анонсируете ваше оперативное мастерство, что я начал было надеяться. Но видимо, это лишь слова.

Руденко крякнул и пошел рассматривать растения в горшках. Лавренев сверлил взглядом Олега с минуту и покачал головой.

— Наш человек, — заключил он. — Петров тебе нужен? Будет тебе Петров.

— Не знал, дед, что у тебя есть свои люди и в Си-Так, — иезуитским тоном заметил от пальмы Алексей.

— А ты болгарский не можешь выучить, — уел его Лавренев беззлобно.

Видно, у них был давний спор. Руденко досадливо отмахнулся и возразил:

— Я вполне сносно говорю.

— Вот именно что сносно.

— Товарищи разведчики, а как насчет Петрова? — робко напомнил Ермилов.

Но Руденко не унимался:

— Может, отметим встречу?

— Ты насчет водочки? — подобрел Лавренев и погрустнел: — Ниночка дома учует.

Он уселся рядом с Олегом, хлопнул его по колену так, словно старинным чугунным утюгом припечатал, который разогревали с помощью угля.

— Не грусти, полковник. Мне самому невесело. Ушли времена. Раньше были времена, а теперь моменты, даже кошка у кота просит алименты. Да-а, — и вдруг Лавренев по-настоящему посерьезнел и заговорил так, что у Ермилова уже не возникало желания противоречить: — Мы стали наблюдать за Петровым, как это делали за всеми новоприбывшими. Весьма поверхностно. Это, знаешь ли, как крупноячеистое сито. Поначалу. Надо понять, чем человек дышит, как общается, какие анекдоты рассказывает, как обстоит дело с пристрастием к алкоголю. Из этого складывается наше решение, брать ли в руки сито для мелких фракций. И мы все-таки взяли тогда Петрова под более плотное наблюдение.

— Для этого должны были быть очень веские причины, — Ермилов отпил кофе, поглядывая на умное лицо Лавренева, в котором не осталось и следа первобытности.

— И санкции из Москвы, — подсказал Руденко, присев на край подоконника.

— Разумеется, все было. Сперва Петров вел себя тихо, и мы даже начали терять к нему интерес. Образцово-показательный коммунист, жена в положении, заботливый семьянин, ходил на спортивную площадку.

— «Общеукрепляющая, утром отрезвляющая, если жив пока еще, гимнастика», — Ермилов не удержался от того, чтобы не процитировать любимого Высоцкого.

— Вот-вот, — скупо улыбнулся Лавренев. — «Отрезвляющая». Сначала стали замечать запашок от него при разговоре и в рабочее время, хотя жвачки всякие, клубничные и мятные, маскировали это отчасти. Очки у него были дымчатые, которые скрывали отсутствующий мутноватый взгляд. Однако парень-то он был толковый. Его анализ информации по линии Минобороны, который передавали через спецсвязь, отличался неординарностью. Но попивал старлей. Казалось бы, чего за грусть-печаль его одолела?

— Или просто банальный алкаш? — холодно заметил Руденко.

Лавренев поджал губы, но тут же отреагировал:

— Ты бы проявлял такую прыть при изучении болгарского. Любитель он был выпивки, но не алкаш. У нашего резидента имелся нюх на рабов зеленого змия. А этот пил с какой-то надсады, что ли. И вроде жена молодая, ребенка ждут, работает за границей, перспективы в его собственных руках. Никуда он особо не ездил. Около жены сидел. Потом соседи стали доносить, что ругается он с супругой. Мы подумали, что это и есть банальная причина его тяги к бутылке. Но жена уехала, и он стал погуливать. Тут уж и вообще возникла опасность, что в его загулах к нему сделает подход кто-то из разведслужб противника.

— Таки нет! — с одесским акцентом подсказал неутомимый Руденко, награжденный испепеляющим взглядом «деда».

— Таки да! Оживление в стане цэрэушников мы заметили. А они, в свою очередь, заметили ведущего себя фривольно сотрудника посольства. Но подходов не делали. Он спутался с Богной Трайковой. Она из семьи высокопоставленного болгарского чиновника. Они познакомились на приеме в посольстве. Тут уже военный атташат встрепенулся, ну и с нашей подачи, само собой, отправили этого ходока домой к жене. Насколько я помню, Петров дома затеял развод. Получил там от всех нахлобучку за аморальное поведение, подпортил себе карьеру окончательно.

Олег потер лоб, пытаясь сообразить, почему он испытывает неудовлетворенность от услышанного. Что он, собственно, хотел услышать? Если бы уже тогда, еще в советской Болгарии, наши сотрудники КГБ имели на руках факты вербовки Петрова или инициативы с его стороны по отношению к спецслужбам противника, об этом было бы указано в уголовном деле или в деле разработки предателя.