Папа никогда не любил длинные речи, но годы службы и должность вынудили его научиться правильно и красноречиво выражать свои мысли. Он принимал участие и в пресс-конференциях, и в многочисленных выступлениях на городских мероприятиях. Был он и в моей школе, когда директор Стоун обеспокоился возросшему числу мелких правонарушений среди учеников старших классов. Помню, как покраснела я от множества взглядов, обращенных в мою сторону, когда папа поднимался на сцену нашего актового зала; и с каким вниманием и нарастающим чувством гордости слушала его. Спокойно — не наседая, не воспитывая, не давя авторитетом, — он объяснял про статьи закона и про наказания, предусмотренные для тех, кто их нарушает. Я гордилась им, потому что знала, насколько папа не любил быть центром внимания. Частенько после этого я задавалась вопросом, почему он выбрал именно эту профессию, которая, так или иначе, подразумевает под собой публичность. Может, как истинный мужчина, отец видел смысл жизни в том, чтобы служить и защищать, что и было написано на дверце его полицейской машины. И сейчас он служит и защищает меня. Как и второй мужчина в его кабинете. Они оба меня любят и оба готовы служить и защищать нашу семью.
Эта мысль успокаивала, и впервые за несколько часов я немного расслабилась.
Дилан вышел минут через двадцать. К тому моменту я уже готова была ворваться к ним за разъяснениями.
Увидев моё обеспокоенное лицо, он рассмеялся и, подойдя, быстро поцеловал.
— Как видишь, обошлось без стрельбы.
— Почему так долго? Что он тебе сказал?
— Что сказано в кабинете шерифа, остаётся в кабинете шерифа, — отшутился он.
— Тоже мне, — фыркнула я, но на душе полегчало. — Пойду, поговорю с папой. Он точно не станет употреблять такие банальные фразы.
Дилан снова засмеялся и, прежде чем выпустить из объятий, оставил на моих губах лёгкий поцелуй.
— Я подожду в машине.
Отец встретил меня с улыбкой. Все слова тут же вылетели у меня из головы, и прямо с порога я кинулась в его раскрытые объятия. С удовольствием я вдохнула с детства знакомый запах его кожаной куртки и бальзама после бритья.
— Прости, что не рассказала тебе раньше, — пробормотала я, уткнувшись носом в его форменную рубашку.
— Ты взрослая девочка, Ливи. Я давно не жду, что ты будешь приходить ко мне со всеми своими проблемами.
— Но я должна была.
— Единственное, что ты действительно должна, — заботиться о благополучии моих внуков. В этом вопросе парень кажется мне вполне надёжным.
— Он любит их.
— Я вижу.
— И меня он любит.
— И это я вижу.
— И я люблю его.
Папа крякнул, но ничего на это не сказал.
— Он предупредил тебя о том, что может произойти завтра?
— Да. Об этом не беспокойся. Если эти ребята начнут доставать жителей, у меня есть полное право засадить их за нарушение гражданских прав.
Я засмеялась и отстранилась от отца.
— Мне жаль, что тебе придётся пройти через это.
— Не волнуйся, Ливи. Этому городу давно нужна какая-нибудь встряска.
— Ты обязан защищать его от всякого рода встрясок.
— Решать проблемы, которые сами же и создаём, — это лёгкие деньги.
Папа вышел со мной из управления. Дилан стоял рядом с заведённой машиной, и, как только мы показались у выхода, подошёл к крыльцу, чтобы подать мне руку.
— Осторожно, тут скользко.
Мельком взглянув на папу, я увидела одобрительный блеск его глаз. Он немедленно отвернулся, сделал вид, что рассматривает машину.
— В прошлый раз вы приезжали на ней же?
— Да, шериф.
— Ясно. Куда теперь?
— К Кимберли, — ответила я. — Она обещала нас дождаться.
— Ясно. Полагаю, мне пока не стоит спрашивать, когда вы появитесь в наших краях?
— Не знаю, пап. Но я бы хотела перед отъездом поговорить с Марти.
— Не стоит этого пока делать, — сказал отец. — Я сам с ним поговорю, объясню ситуацию.
— Но…
— Поверь мне, так будет лучше.
Дилан протянул папе руку:
— Надеюсь, в скором времени мы сможем встретиться при более благоприятных обстоятельствах, шериф.
— Увези их отсюда, парень. — Он ответил на рукопожатие. — Теперь моя семья — в твоих руках.
Долго и счастливо. Глава 42
Soundtrack — Gomenasai by t.A.T.u.
Одним из главных достоинств Кимберли Джонс всегда оставалась честность. Честность, которая либо обезоруживала, либо являлась в виде правды — а ее, как известно, не каждый готов выслушать. В первом случае Ким слыла искренней, во втором — острой на язык стервой.
После того как я вкратце рассказала о завтрашней статье в "Сиэтл Интеллиджинсер", она ненадолго замолчала.
— Чёрт, Ливи, я согласна с Диланом, — вымолвила она нехотя. — В Сиэтле об этом через неделю забудут, но здесь, в Лонгвью… Ох, потешат себя местные кумушки. Бриттани читает "Интеллиджинсер" от корки до корки, в салоне Кристины каждую пятницу обсуждают сплетни с последней страницы. Нет, думаю, чем скорее вы отсюда уедете, тем лучше.
— Я тоже так считаю, но хотелось бы встретиться с Марти. С Сандрой бы ещё поговорить, да и с Зоуи — ведь, придётся забрать Макса посреди учебного года. А магазин? Что будет с нашим магазином? А дом? Как можно просто так всё бросить!