Вызов

Дилан медленно повернулся ко мне. На несколько секунд он замер, смотря в мои глаза. Скорее всего с паникой не совсем получилось совладать, и она всё-таки проступила на моём лице. Дилан встал и протянул мне руку. Как только я вложила в неё свою дрожащую ладонь, он рывком поднял меня с кресла и крепко обнял, зарываясь носом в мою шею. Я проглотила рвущиеся из груди рыдания. Он взял моё лицо в ладони и, смотря прямо в глаза, прошептал:

— Всё будет хорошо. — Его губы оставили лёгкий поцелуй в уголке моего рта. — Всё будет хорошо. — Так же легко он снова поцеловал меня. — Я никому не позволю вас обидеть. Ни тебя, ни детей. Никому. Ты веришь мне? Веришь, Лив? Ты должна мне верить.

Он продолжал осыпать меня поцелуями, но, когда я, не выдержав напряжения, затряслась в беззвучном рыдании, Дилан сжал меня покрепче и впился губами в мой рот, пытаясь остановить поток слёз.

— Я люблю тебя, — в последнем прикосновении прошептал он.

Мне удалось справиться с дыханием и ответить:

— И я люблю тебя, мой хороший.

Не выпуская меня из кольца рук, Дилан повернулся к матери. Когда я снова нашла в себе силы посмотреть на неё, то увидела на лице свекрови привычную добрую улыбку.

Долго и счастливо. Глава 40

Soundtrack — Story Of My Life by Kristian Leontiou

Когда я вспоминаю о событиях последних двух месяцев, часто возникает ощущение, что все они происходили не со мной. Я словно смотрю кино с собой в главной роли, снятое скрытой камерой. Но, в отличие от профессиональных актёров, привносящих частичку себя в каждый сыгранный персонаж, я напоминаю марионетку, беспрестанно дёргающуюся на ниточках в угоду садисту-режиссёру.

Не все люди по природе бойцы, и я давно перестала осуждать тех, кто покоряется судьбе. Покорность — это просто, но только если дело не касается близких. В противном случае у вас нет счастливой возможности смириться с обстоятельствами: упав, вы начинаете работать лапками и, чёрт побери, взбиваете это треклятое масло прямо из воздуха.

Испытания посылаются нам, чтобы стать сильными. Я никогда не понимала этой фразы. Испытание — это проверка веры. В первую очередь — веры в себя. Но, когда эти испытания следуют одно за другим, не давая возможности расслабиться и просто жить, делая привычные вещи: целовать любимых, радоваться новому дню, готовить завтрак — вера эта быстро исчезает. Как слава, которая накапливается по капле и утекает ручьём, вера в себя и в свои силы может исчезнуть в одно мгновение. Этот ревущий поток сносит всё на своём пути, и в первую очередь собственную убеждённость в том, что вы заслуживаете счастья.

Однажды я уже балансировала на этой грани. Тогда мне помогли справиться дети. Сейчас рядом был Дилан.

Всё это время я плохо спала, постоянно просыпалась в тревоге. Нам всем через многое пришлось пройти, но я будто ждала чего-то: ещё испытаний, ещё трудностей. Вот сейчас, вот скоро… По мере того как жизнь постепенно устраивалась, мое беспокойство нарастало.

Тревога или предчувствие? Да, определённо это было предчувствие. Оно пробуждало среди ночи, заставляя в ужасе метаться по кровати до той поры, пока сильные руки не прижимали меня к горячему телу и любимый голос не успокаивал: "Ш-шш, родная, всё хорошо. Я рядом". Судорожно вжимаясь в Дилана, я дрожала от неясного страха, и он ночь за ночью убаюкивал меня, шепча ласковые слова, целуя и обнимая, пока я не проваливалась в сон, чтобы через пару часов снова проснуться от необъяснимой тревоги.

* * *

Я долго лежала на боку, глядя на колышущиеся легчайшие занавеси молочно-белого цвета. Сквозь них лёгкий ветерок доносил с улицы ароматы цветущих растений, смешанные с горьковато-солёным запахом океана. Наш дом стоял на холме, но отсюда я отчётливо различала шум прибоя: далёкий, шелестящий звук камешков, трущихся друг о дружку, когда очередная волна лениво ползла на берег и так же неторопливо скатывалась обратно.

Тёплая ладонь скользнула по плечу и через шею переместилась на лицо. Нежные пальцы мягко повернули мою голову к ищущим губам.

— Привет, красавица.

— Привет, любовь моя.

Вот уже два месяца я не могла насытиться Диланом. Как и он мной. Будто две половинки древнего китайского символа — инь и ян — мы перетекали и дополняли друг друга, не желая расставаться ни на секунду. Мы смирились с жизненной необходимостью дотрагиваться друг до друга, слышать голос или просто смотреть в любимые глаза.

Я не думала, что такое возможно. Я никогда не была влюблённой дурочкой, и честно пыталась перестать ею быть. Изо всех сил я сопротивлялась, старалась не втянуть себя в это ужасное, почти идолопоклонническое отношение к мужу. Я твердила себе, что так любить нельзя, что должно быть что-то ещё, что есть и другие люди, которым нужна моя любовь, — дети, родные, друзья. Но всякий раз, когда я смотрела на Дилана, когда видела его улыбку, взгляд, обращённый ко мне; чувствовала его прикосновения, слышала его голос, я себя забывала.