Вызов

Ро поднял лицо к серому небу, словно по привычке, но глаза уже давно не щипало от слёз. Казалось, он совсем разучился не только плакать, но и вообще что-либо чувствовать. А может просто подавлял любые порывы и переживания, чтобы среди них не затесались ненависть к самому себе. Чтобы они не становились, как случайный сон, что ласкал и убаюкивал, но резал без ножа и снова делал привыкшего выживать человека поникшим и слабым.

Он шагал по просохшей улице, и в мыслях его то и дело мелькала мать. Вряд ли она проклинала его на смертном одре. Скорее убеждённо желала счастья. Счастья… Ей было бы больно смотреть на него теперь. Потрёпанного, тощего, опустившегося на самое дно, не находившего решимости что-то в себе изменить, не способного простить и проститься. Простить себя и проститься с прошлым. Возможно потому, что только там, глубоко-глубоко в памяти, в тёплых объятиях под рокот ночных дождей он по-настоящему был счастлив. А теперь влачил скотское существование.

Нет, всё было не так плохо, как пару лет назад. Он стал сильнее и старше, опытнее и умнее. И всё же продолжал разлагаться душой и уставать телом, оставаясь не более чем паразитом в гниющей ране на ноге разбухшей цивилизации. На днях наворовал на знатный ужин, вчера угодил в компанию щипачей, которые отобрали улов, но пригласили заглянуть к Лорти, пообещав, что не пожалеет. У Ро была слишком узнаваемая внешность, чтобы бесконечно теряться в толпе и незамеченным ночевать в притонах. Того и гляди наниматели сами нагрянут и объяснят, какие порядки в их городе.

Вниз по извилистой улочке к мутному фонтану, где даже сейчас стражники отгоняли бродяг и детвору. Дальше на площади простирался пожелтевший храм. Как только вернутся дожди, он снова станет серым, но пока что отдавал нездоровой зеленцой. Со стороны он казался грузным прямоугольником, но сверху напоминал лист черёмухи или заострённую с обоих концов лодку. Внутри в две дуги стояли во тьме погасших ламп двенадцать постаментов. Четыре бога стихий, бог труда и сестрица бездельница, лучезарный Светоч и непроглядная Темень, божество с вороньей башкой, таинственный Ликий с тёмным провалом вместо лица, пустой безымянный колодец Исчезнувшего бога и улыбающаяся девица с завязанными глазами. Наминэрии обычно приносили цветы или букеты из птичьих перьев. У Ро не было ни того, ни другого, и всё же он остановился под статуей, олицетворявшей судьбу со всеми её превратностями и капризами.

— В тебя я не верю, — вслух произнёс вор и тут же помотал головой.

Ну кто так начинает разговор с богами? С таким красноречием не то что к главарю банды не заявишься, даже хлеба свежего не купишь — чёрствый подсунут, да ещё и плюнут, чтобы больше не приходил и рта своего поганого не открывал. Что поделать, у одиноко стоявшего в опустевшем храме бродяги были совершенно иные таланты.

Боги… Роваджи не верил в богов, но, приличия ради, помолился им всем — скупо и бесстрастно, — а потом отправился в не самый паршивый трактир, чтобы наконец-то со всем разобраться. Бросить себе отчаянный вызов.

Исход

Рамиф вернулся нескоро. Его подопечный успел задремать, посмотреть тревожный сон о прошлом, проснуться с затвердевшем комом в горле, прокрутить в голове весь прожитый день и снова уснуть от сильного недомогания. Но голос колдуна способен был вытащить и мертвеца из могилы.

— Ну ты и ушлёпок!

— Меня зовут Ро, — как можно чётче процедил Роваджи, но его не слушали и продолжали.

— Заткнись и мотай на ус. Ну или на что вы там алорцы мотаете? — Рамиф едва ли не смеялся от собственного остроумия. — Вот вроде придушить тебя хочется, но вместе с тем ты меня забавляешь. Ох, как забавляешь! А как ты других из себя выводишь! Браво, но хватит. Пора приносить пользу. И учиться беречь то, что тебе не принадлежит. Например, свою шкуру. И дня с целой мордой не проходил! А рубашку и часа не проносил! Да ты её даже ещё не отработал! Советую тебе всё же отрастить хвост и начать им активно вилять. Удачливых я, конечно, люблю, но не стану терпеть неблагодарных.

Дослушав рыжего до конца, Ро сунул целую руку в карман, достал кошель и бросил колдуну, не сильно заботясь, поймает ли тот сей подарок. Рамиф справился ловко, звякнул мешочком и с озорством заглянул внутрь.

— Ну и что это?

— Золото, что поимел с тебя Кагмар. Ну, и за рубашку, думаю, там наберётся.

Вор поднялся, придерживая бок, и выпрямился, насколько позволяла боль.

— Будем в расчёте?

— Ловко! — похвалил рыжий, поигрывая кошелём. — Да только этого явно не хватит. Мы договорились с Мизаром, что я заплачу за твою жизнь. За те годы, что тебя содержали и обучали. Сущая мелочь! Серьёзно, сумма смехотворная. Но помимо неё ты мне должен иное золото. Спектральное. Или забыл, каким тебя сюда притащили? Так что кошелёчком Кагмара ты не откупишься.

Другого от колдуна Ро не ждал, но больше предложить ему было нечего.

— Но учти, будешь воровать у меня — закончишь жизнь скверно.