Вызов

После подъёма начиналась приёмная, отапливаемая десятком огромных жаровен. Наверняка непросто было прогреть это зимнее царство. Тут же откуда-то выпорхнул молодой человек в опрятном кафтанчике — халасатец от промасленной макушки до расшитых золотой нитью сапог — и засеменил за сидом, подсовывая какие-то бумаги.

— Всё, как вы просили! А вот это оставил Ристан. Сказал, что вернётся завтра, когда проспится. А ещё… — тут прислужник заметил побитого гостя и брезгливо скривился. — А ты ещё кто?

«Не твоё собачье дело», — подумал Роваджи.

— Тебя не касается, — менее грубо отмахнулся Рамиф. — Остальное завтра. Меня не тревожить.

— Как прикажете. Ужин, должно быть, остыл. Подогреть или подать новый?

— Не надо.

За провалом в стене снова началась лестница, вызывая у пленника дикую злобу, но эта хотя бы вела лишь на один этаж вверх, где по затейливому проходу можно было попасть в башню-кабинет. Окна открывали вид во все стороны света, и наконец-то нашлись массивные ставни на выходе на балкон. Здесь тоже горели жаровни, бросая тусклый свет на книжные полки. Ещё здесь были диван, и кресла, и несколько столов: письменный, диванный и стол-карта с объёмным макетом континента. Всё и сразу в одной огроменной комнате.

Стоило подняться, как большой мохнатый пёс разразился радостным лаем и запрыгал вокруг вошедших, виляя хвостом. Рамиф на ходу скинул плащ и отправил на вешалку: тот сам полетел, словно на невидимой нитке. Одно из кресел отодвинулось, предлагая садиться. Второе услужливо приняло хозяина. Странно, что рыжий прямо на нём не ездил по крепости. Быть может колени у него тоже волшебные?

Дважды приглашать Ро не пришлось: он рухнул на парчу и вцепился в подлокотники, морщась от боли. С него достаточно. Захотят уложить на стол или вернуть в камеру, так пусть сами и волокут.

Тем временем сид потрепал пса, скомандовал «место», снял с подноса высокую пухлую крышку и с тоской рассмотрел свой сегодняшний ужин. Кусище жаренной свинины — одно только мясо без сала, тушёные перцы и баклажаны, соус в специальной тарелочке, ломти белейшего хлеба, пара фруктов. Столь пышные яства не стоило показывать голодному человеку, но сытый сделал такое лицо, будто его затошнило. Небрежным движением он пододвинул поднос пленнику, предусмотрительно забрав бокал с каким-то напитком. Ро тихонечко хмыкнул, не в силах бороться с характером. Можно было самоотверженно отказаться от высокомерной подачки, но гордость — удел благородных. Бродягам важнее пополнить силы, чтобы прожить ещё один день.

— А пока жуёшь — слушай, — Рамиф откинулся на мягкую спинку кресла, поигрывая в руках злосчастным кулоном. — Терпеть не могу людей, для которых мери́ло — деньги. Такие могут быть отменными воинами или великими умниками, но покупаются и продаются. Верность, конечно, тоже товар, но срок службы у неё слишком непредсказуемый. А ещё я не выношу болтливых. Слова таких стоят куда меньше верности прочих. Поступки всегда показательнее слов. Согласен?

Роваджи, проглатывая пищу, почти не жуя, на мгновение замер и неопределённо пожал плечами.

— Если ты посмотришь дальше тарелки, то непременно обнаружишь вилку, — подсказал рыжий, качая головой. — Надо было сразу вести тебя к Мизартису. Вдруг его бы удар хватил⁈

Наверняка шутка заключалась в том, что упомянутый — алорец, а этих плохими манерами можно даже пытать. Ро показательно вытер пальцы о салфетку и потянулся к столовым приборам. Семь лет назад наставники постоянно били его по рукам, искореняя дурные халасатские привычки. Три года бродяжничества привили новые, куда как более скверные.

— Так вот: поступки весомее слов и правдивее рекомендаций. Я много рассуждал об этом в последние дни, и знаешь, что мне показалось забавным?

Повисла условная тишина, нарушаемая клацаньем вилки и неумышленным чавканьем. Хозяин башни дожидался ответа и постепенно терял терпение.

— Расскажешь? — проглотив очередной кусок, приличия ради спросил Роваджи.

— Мне показалось забавным, что ты предпочёл стащить мой маятник, а не что-то другое. Ты не знал, сколько он стоит и как с ним обращаться, но украл именно его. Были более практичные варианты.

— Кстати говоря, камни фальшивые, — пользуясь случаем, сообщил пленник.

Рамиф улыбнулся так, будто смотрел на ребёнка, ляпнувшего глупость.

— Это спектральные кристаллы, а не драгоценные камни, — медленно и с ехидством пояснил он. — Для бесталанных глупцов они ценности не имеют, но стоят дороже редчайших алмазов.

Это, несомненно, являлось правдой, вот только вряд ли такой аргумент переубедил бы того перекупщика. Красть кулон действительно было глупо, ведь вор не знал никого, способного разглядеть его магические свойства.

— Это был вызов. Я же рассказывал, — напомнил пленник, уплетая за обе щеки.

Наличие вилки его аппетит не умерило. Перед смертью, как говорят, не надышишься, но вот наесться не помешало бы.