Вызов

Проблемы политики реформ были должным образом обсуждены, бутыль наполовину опустела, а Фрол так и не решился задать бородачу самый простой вопрос: кто наградил его таким именем и что оно означает. Впрочем, перед сном, укладываясь на разбросанное в углу избушки старое сено, Оюшминальд Савинович, очевидно оценив сдержанность Фрола, сам открыл тайну. Оюшминальдом назвал его отец, комсомольский активист, проводивший в здешних краях коллективизацию. Имя достойного потомка Савина должно означать Отто Юрьевича Шмидта на Льдине – будущий Оюшминальд родился как раз после челюскинской эпопеи. Бородач со вздохом сообщил, что несколько раз пытался стать просто Осипом, но в конце концов привык, особенно после одного случая в Сыктывкаре, когда его благодаря имени приняли за шведа. Фрол остался невозмутим, но решил, что имя Фроат, хотя и напоминает, по мнению всезнайки Келюса, что-то иранское, звучит все же как-то скромнее.

В Якшу прибыли около полудня. Это действительно оказалась небольшая деревенька, окруженная со всех сторон высокими, поросшими лесом холмами. На маленькой полуразвалившейся пристани было пусто, на берегу тоже никого не видать, лишь слышался собачий лай – четвероногое население Якши на свой лад приветствовало гостей. Покуда Оюшминальд Савинович и Фрол крепили катер, откуда-то из-за крайней избы появился первый абориген, очевидно привлеченный шумом мотора и собачьим концертом. К некоторому удивлению Фрола, это оказался молодой парень без бороды, что смотрелось в этих местах как-то несолидно. Впрочем, спутник Фрола отнесся к безбородому аборигену весьма уважительно, приветствовав по имени-отчеству, которые дхар, занятый катером, не успел расслышать. Покуда Фрол доставал свой рюкзак и разминал ноги на поросшем редкой травой берегу, его спутник и абориген успели обменяться несколькими фразами, после чего безбородый многозначительно поглядел на дхара и, чуть нахмурившись, направился прямо к нему.

Все разъяснилось быстро. Безбородый оказался участковым в чине лейтенанта. Паспорт Фрола вновь был изучен самым тщательным образом, после чего лейтенант, оценивающе оглядев гостя, бросил внимательный взгляд на его рюкзак. Фрол немного забеспокоился: в рюкзаке среди вещей лежал револьвер, а объясняться по этому поводу с местной властью никак не входило в его планы.

Наконец участковый, не возвращая паспорта, заявил, что лицо Фрола он уже где-то видел, и потребовал, чтобы «гражданин Соломатин» последовал за ним. Фроат не стал спорить.

Они пришли не в отделение милиции, которого в Якше, судя по всему, не было и в помине, а прямо в дом, где и проживал лейтенант. Участковый извлек из занимавшего пол-избы сундука пачку розыскных объявлений и стал неторопливо пересматривать их, то и дело поглядывая на Фрола. Когда эта процедура ничего не дала, лейтенант немного удивился, по уверенно повторил, что видел уже лицо гражданина Соломатина, и предложил Фролу предъявить документы, которые могли бы дополнительно засвидетельствовать весьма подозрительную личность дхара.

Документов у Фрола, кроме отданного участковому паспорта, не оказалось, но во внутреннем кармане куртки он внезапно обнаружил небольшую книжечку орденское удостоверение, которое брал еще перед отъездом в Столицу, чтобы предъявить в военкомате, и забыл положить на место.

Вид удостоверения, похоже, очень удивил бдительного участкового. Осторожно открыв книжечку, он сличил фамилию с паспортом, а затем вдруг, вновь поглядев на дхара, хлопнул себя по лбу. Память у лейтенанта была действительно неплохой: он запомнил фотографию в газете, где улыбающийся Фрол демонстрировал журналистам только что полученную от Президента награду.

Фрол, с достоинством выслушав извинения, получил обратно свой паспорт, после чего был напоен чаем с брусникой. Лейтенант, выслушав краткую версию рассказа об исчезнувших в период коллективизации родственниках, задумался. К сожалению, он знал об этом еще меньше, чем его бородатый знакомый с экзотическим именем. Участковый смог лишь добавить, что работа в районном архиве уже ведется, и вскоре все невинно пострадавшие будут реабилитированы.

Впрочем, когда Фрол упомянул, о таинственном лесе, лейтенант внезапно оживился. Он оказался родом из Якши, и лес, вокруг которого из года в год менялись караулы, конечно же, был ему известен. Фрол узнал, что первый кордон начинался почти сразу же за деревней, однако он был вполне проходим: солдаты стерегли лишь небольшую лесную дорогу. А вот дальше, за заброшенным лагерем, кордон был жестким, охватывая весь лес. Впрочем, дальше опушки солдаты, насколько было известно, не ходили. О лесе говорили всякое, но лейтенант, не веривший, в силу своего служебного положения, в снежных людей, мог лишь предположить, что кто-то из раскулаченных действительно укрывался в еловой чаще, но есть ли там кто-либо в данный момент, сказать затруднился. Тем более что солдаты ушли почти год назад, а за это время таинственный лес вполне мог опустеть.