Вызов

Мысль о поездке пришла ему случайно, когда он в очередной раз сидел рядом со спящим Келюсом, с безнадежным отчаянием глядя, как жутко меняется во сне обычно веселое и улыбчивое лицо приятеля. Страшная серая тень подступала откуда-то изнутри, черты заострялись, и Фрол со страхом замечал, как постепенно исчезает хорошо знакомый ему Николай Лунин и вместо него появляется кто-то другой. Кто именно, Фроат догадывался, но не хотел признаваться даже самому себе. Он читал старые заклинания, слышанные от деда, пытался даже, следуя советам купленной в киоске книжицы, ставить энергетическую защиту, но все напрасно: Келюс уходил. Однажды среди ночи дхар подошел к дивану, где спал Лунин, и присел рядом. Келюс внезапно открыл глаза. Фрол уже успел выругать себя за то, что разбудил приятеля, но вдруг понял, что Николай по-прежнему спит, а на него смотрит кто-то другой. Фрол взглянул этому другому в глаза и отпрянул: ему показалось, что на него в упор глядит Всеслав Волков. Лицо Келюса дернулось, искривилось жуткой, никогда прежде не виданной Фролом улыбкой, и дхару впервые стало страшно.

Везти Лунина в больницу было бессмысленно. Когда-то ему помог странный старик, встреченный ими в бетонных коридорах Белого Дома, но Варфоломея Кирилловича рядом не было. Где искать его, Фрол не знал, да и мог ли старик помочь теперь, когда страшная хворь зашла так далеко? И тут дхар вспомнил, что слыхал от деда о дхарских знахарях, лечивших укусы яртов. Ни дед, ни кто-либо из его родни, переселенные в ПГТ совсем молодыми, не успели узнать древние секреты. Долгое время Фрол думал, что тайны его народа ушли навсегда и никому уже не вспомнить великое искусство его предков Фроата и Гхела. Но теперь, узнав о поселке Якша, Фрол вдруг решил, что там мог уцелеть кто-то из стариков, помнящих древние заклинания. Если что-то и могло спасти Келюса, то только это.

Вначале Фрол сам испугался своей мысли. Он нашел в атласе Якшу и понял, что в такую даль ему забираться еще не приходилось. Помнил он и о военном кордоне, охранявшем таинственный лес, хотя надеялся, что новые времена сделают этот край более доступным.

Целый день он размышлял, пытаясь найти какой-то другой выход, но ничего придумать не смог. На следующую ночь Фрол вновь подошел к спящему Келюсу и поглядел на чужое страшное лицо. Сомнений не оставалось: еще две-три недели, и его друга уже не будет. Глаза Лунина, чужие глаза, вновь открылись, и дхар прочитал в этом нечеловеческом взгляде жуткую ненависть. Тот, кто уже начал завладевать Келюсом, смотрел на Фрола насмешливо, с легким презрением, и дхар опять вспомнил красивое породистое лицо князя Полоцкого.

Фрол решился. Он не стал ничего говорить ни Келюсу, ни Лиде, даже не дал телеграмму домой, понимая, что объяснить как-то вразумительно свою странную поездку он не сможет. Он спешил, времени оставалось совсем мало, и он мог надеяться лишь на то, что Лунин найдет в себе силы продержаться еще пару недель, а теплое поле маленького скантра хоть немного защитит больного.

Фрол решил доехать до Ухты. Оттуда до Якши не менее трехсот километров, но ближе пути не было: таинственный поселок стоял среди поросших тайгою уральских предгорий на берегу Печоры – Пех-ры, древней реки дхаров.

Фрол попытался наметить какой-то план, как найти таинственный лес и разыскать там давних беглецов или, скорее всего, их внуков и правнуков, которые, возможно, вовсе не желают встречи со своими сородичами. Фроат даже составил несколько фраз на несколько подзабытом языке предков, но потом понял, что все это без толку. Он ничего не знал, кроме названия поселка и того, что случилось шестьдесят два года назад. В конце концов Фрол махнул рукой, решив добраться вначале до Якши, а там уже разбираться, что к чему.

Северное солнце начинало клониться к западу, и Фрол уже подумывал о том, чтобы поспать пару часов до Ухты, как вдруг дверь купе задергалась. Кто-то невидимый пытался без особого успеха войти. Дхар удивился, но, секунду подумав, дернул за ручку. Дверь со скрипом сдвинулась с места.

– Премного благодарен, – услышал он вдруг знакомый голос. – Засовы сии, воин Фроат, почище узилищных станут. Тут и ангел Господень, что Петра-апостола на волю вывел, того и гляди, не прошел бы…

– Варфоломей Кириллович! – обрадовался Фрол, не веря своим глазам. – Ну, ёлы! Вот хорошо…

– Войти дозволишь, воин? – Старик с чуть насмешливым интересом оглядывал купе. – Дивны палаты сии…

– Да заходите, конечно! – поспешил пригласить неожиданного гостя дхар. Палаты, ясное дело… Вот у нас фирменный поезд до Кирова ~ там хоть вагоны немецкие с кондиционером…

– Да не возжелаем чуда заморского, – улыбнулся Варфоломей Кириллович, усаживаясь у окна. – Не помешал, воин Фроат?

– Да ну, что вы! Эх, жаль, мы вас в Столице не встретили!

– Давно там не был. – Улыбка исчезла, лицо старика стало суровым и усталым. – Много ходить довелось… Узнал я, что ты в Ухту собрался, воин.

– Да я не до Ухты, – вздохнул Фроат. – Тут такое, ёлы, дело… Даже не знаю, как сказать…