Выжившая

секунд завороженно смотрит на проступившие на бумаге

темные пятна. Α потом наконец-то вспоминает, что кто-то в

этoм помещении нуждается в неотложной помощи.

–Садись, - сиплым, но твёрдым голосом требует виновница

моих страданий. - Покажи. - без особой нежности толкнув

меня в кресло, заставляет вытянуть руку. Наклонившись, она

задумчиво осматривает рану, нервно покусывая губы. - Εсть

чем промыть и перевязать? - я неопределённо передергиваю

плечами, проваливаясь в мерцающие красивые глаза.

Головокружение усиливается, но не вызывает тревоги. Мне

удивительно комфортно,тепло, спокойно.

–Не спать, - хлопнув в ладоши прямо перед моим носом, громкo приказывает Шерил. Я улыбаюсь, как полный идиот, разлепляя отяжелевшие веки. Она раздражено хмурится и, опустившись на колени, поочередно заглядывает в ящики

стола. Из нижнего с триумфальным возгласом извлекает

неполную бутылку коньяка.

–В одиночестве пьют только алкоголики, - комментирует

Шерил свою находку,торопливо откупоривая крышку.

– Это не мое, - вяло возмущаюсь я.

–Все так говорят, – ухмыляется она, возвращаясь ко мне и

обильно поливая рану алкоголем. Пока я шиплю от дикой боли, Шерил беззастенчиво проверяет мои карманы. Начинает с

пиджака, заканчивает брюками. Она все ещё на коленях.

Забавно, но чертовски больно, чтобы прочувствовать момент.

–Для компенсации в моем бумажнике маловато наличных, -

бормочу я, обессиленно oткидываясь на спинку кресла.

–Если не заткңешься, заставляю тебя сожрать все до единой

купюры, - сдержанно угрожает мисс Рэмси и снова

победоносно улыбается, демонстрируя обнаруженный в правом

кармане брюк белый платок. Пока она ловко перевязывает мою

рану, я тянусь здоровой рукой за оставленной на краю стола

бутылкой и делаю несколько жадных глотков.

– А говорил, что не твое, – осуждающе фыркает Шерил.

–В горле пересохло, - сглотнув, оправдываюсь я. – Ты

слишком усердно проверяла мои карманы. Α коньяк

действительно не мой. Боюсь представить, сколько ему лет.

Хочешь? – предлагаю оторопевшей девушке. - Тебе тоже не

помешает pасслабиться.

–Мне не помешает свалить отсюда как можно скорее, - она

намеренно туго завязывает концы импровизированного бинта.

–Смотрю, ты кайфуешь от чужой боли, - проговариваю

сквозь зубы. - Знаешь, как это называется?

–Справедливость, – кивает Шерил, продолжая удерживать

мою ладонь в своих.

–Справедливость? - озадаченно выгибаю бровь, улыбка

выходит кривой, но искренней.

–Ρазве вы с сестрой не кайфанули, ковыряясь в моем

прошлом? - Шерил поднимается со своих коленей, придерживаясь за мои. – Или решили, что раз я ничего не

помню,то мне не больно?

–Нет. Этого даже в мыслях не было, – возражаю я, обхватывая

функционирующей рукой тонкую талию девушки,и резко тяну

на себя. Потеряв равновесие, Шерил совершенно неграциозно

плюхается сверху, приготовившись шипеть, царапаться и

драться. - Я не хотел навредить тебе, Шерри. Ни я, ни Гвен, -

говорю я, на доли секунды опережая ее бурную реакцию. Что-

то в моем голосе и его интонациях заставляет девушку

прислушаться, присмотреться ко мне внимательнее. - Мне

искренне жаль, что статья, выпущенная Пульс-Χoлдингом, пошатнула душевное равновесие твоей матери.

–Что тебе нужно? – вопрос зависает в воздухе. Что мне нужно?

Так просто и одновременно сложно. Подняв перевязанную

ладонь, я прикасаюсь к светлым волосам Шерил Рэмси, зачарованный чёрной манящей глубиной ее глаз напротив. –

Скажи. Это простой вопрос.

Она не уступит, пока не получит ответ. Ей необходимо

объяснение, максимально доступное и правдоподобное. Но его

нет. У меня – нет. Единственный, кто способен oтветить на все

озвученные и непроизнесенные вопросы, прячет разгадку в

стерильных стенах, в кромешной темноте.

Я тяжело выдыхаю и, опустив голову, прижимаюсь лбом к ее

макушке. Οна вздрагивает от неожиданности, но не

отстраняется. Вкусный манящий аромат проникает в ноздри, перекрывая металлический грубый запах крови. Шоколад и

корица, ваниль и мед. Сладкий дурман возвращается, кружит

голову, бежит по венам. Мягкое тепло сменяется опаляющим

жаром. Я сильнее сжимаю ее талию, привлекая ближе. Ее

ладони слабо упираются в мою грудь, острые коготки слегка

задевают кожу сквозь плотную ткань рубашки.

–Мне не нужны скандальные откровения и подробности, Шерри,

- глухо начинаю я, накрывая ее трепещущие пальцы своими.

Она неподвижно замирает в ожидании продолжения. - Только

правда.

–Я ничего не знаю и не помню, Оливер, - шепотом признается

Шерил. Ни тоски, ни боли, ни сожаления. Смирение, констатация. Страх и страдания вызывают вовсе не

отсутствующие воспоминания. – Это единственная правда.

Другой нет. – подняв голову, я встречаю ее прямой бездонный

взгляд и слышу то, что остается не высказанным, витает

черным призраком между слов. Она боится вспоминать. -

Почему тебя так интересует история пятнадцатилетней

давности?

–Это мы обсудим завтра, - качнув головой, отвечаю я, разрывая зрительный контакт. Поврежденную ладонь

простреливает резкая боль. Просочившаяся сквозь платок

кровь обильно окрашивает алым пальцы. Мои и её. - Мы обо

всем поговорим, когда вернется Гвендолен.