Выжить! В ледяном плену

– Я отказался от классического отношения к конструкции жилого строения, как чему-то статическому и искусственному – с гордостью рассказывал Мишелю Ховьер. – Мой дом будет живым! Я придумал его, когда прочёл в одной из газет, что заказчик – страстный яхтсмен и имеет личные парусные суда, чуть ли не на всех океанах и морях. Я также знаю, что у него уже есть пять или восемь вилл в разных уголках мира, но конкретно этот дом он захотел построить у самого океана, чтобы приезжать в него прямо из офиса – на несколько дней отдохнуть, отвлечься от деловых проблем; или наоборот – поразмышлять над важным делом. Одним словом, это должен быть дом для души. Таким я его и задумал. Ведь насколько я понял у заказчика душа романтика, страстно влюблённого в океан.

Ховьер также рассказал старому приятелю, что задумал послать проект на конкурс в частном порядке, не рассказывая о нём руководству своей фирмы и вообще больше никому.

– Моя Лилиан постоянно повторяет мне, что начальник паразитирует на моих идеях, зарабатывая на них отличные деньги, а со мной рассчитываясь стандартной зарплатой. Так что в этот раз она уговорила меня проявить инициативу. Но, честно говоря, я немного волнуюсь отправлять проект на столь ответственный конкурс, не посоветовавшись с кем-нибудь из коллег. Может быть ты, дружище, возьмёшь чертежи на несколько дней? А потом подскажешь мне, если вдруг обнаружишь какие-нибудь просчёты. Я был бы тебе очень признателен за такую помощь.

Вначале Мишель воспринял предложение университетского приятеля без особого энтузиазма. Дело в том, что Сердана жгла зависть к успехам товарища, который в годы учёбы не превосходил его по способности к наукам. Более того, ещё в молодости многие считали Ховьера тихим сумасшедшим и считали, что дальше скромного библиотекаря или хранителя архива он не подымится. И вот «дурачок» Лавальехи процветает: имеет свой дом, несколько автомобилей, счёт в банке. А умный и честолюбивый Сердан ожесточённо борется с конкурентами за право проектировать павильон общественных туалетов в крохотном провинциальном городишке. Так где же она справедливость?!

Впрочем, Мишель Сердан быстро перестал обижаться на несправедливую судьбу, когда она сделал так, что автор талантливого проекта пропал где-то над Андами, оставив бывшему однокурснику щедрое наследство. Как только Мишель убедил себя, что является вовсе не вором, а наследником погибшего в авиакатастрофе товарища дней своей юности, он сразу перестал обвинять самого себя в воровстве: «А кто тогда имеет право на этот проект, как не я – единомышленник и коллега покойного! – даже с некоторым праведным гневом размышлял Мишель, будто отвечая на возможные обвинения недоброжелателей. – Не-ет, Ховьер явно не даром оставил этот проект именно мне перед самой своей смертью. Он наверняка подсознательно чувствовал свой конец и хотел передать последнюю работу, в которую вложил всю душу, в надёжные руки истинного друга».

В качестве аванса за свой чудо-проект Мишель Сердан получил от заказчика двести тысяч долларов и обязательство выплатить ещё столько же после завершения работ. Кроме того, талантливый самородок из Южной Америки заключил очень выгодный контракт с одной из самых успешных американских архитектурных компания сроком на пять лет. Сумма этого контракта осталась тайной для публики, но среди архитектурной тусовки Америки сразу стали циркулировать слухи, что новый служащий будет обходиться владельцу преуспевающей компании примерно в такую же цену, в которую магнату обходится содержание его любовницы – восходящей звезды Голливуда.

Глава 10. День тринадцатый

Они специально расположились в стороне от всех – в отсеке пилотской кабины. Это был медицинский консилиум, где в роли пациента выступал один из докторов. Сербино Аранцо желал, чтобы его ноги осмотрел коллега-врач и при этом им бы не мешали любопытные взгляды и сочувственные комментарии посторонних. Возможно, его конечности только будут выглядеть страшно и крайних мер не потребуется. Но, едва увидев бледно-голубоватые пальцы на своей левой ступне, Аранцо и сам сразу понял, что их уже не спасти. Сейчас они выглядели словно фарфоровые, но уже в ближайшие часы кожа на пальцах должна была принять чёрный обугленный цвет. Два пальца на правой ступне постигла такая же участь. Сербино изумлённо разглядывал свои покалеченные ноги и не знал, что сказать. Роберто тоже молчал, хотя это было молчание человека твёрдо уверенного, что данная проблема имеет только одно решение. Вопрос заключался только в том, как провести столь серьёзную операцию, как ампутация, без наркоза и вообще не имея ничего из профессионального хирургического инструментария под рукой.

– А может быть не стоит их трогать?

В голосе Сербино не было и капли надежды, только страх.

– Сам же знаешь, что после такой операции важно правильно выходить больного. А какой к чёрту может быть уход в нашей пещере.

– Это будет сложно, – согласился Роберто, – но так у тебя хотя бы будет шанс.

Наступила долгая пауза.