Выжить с Рейн (ЛП)

— Это не твоя вина, — повторила Рейн, выговаривая каждое слово резко и отчетливо. — Ты не заслужил, чтобы что-то подобное случилось с тобой, и я не собираюсь думать о тебе хуже из-за этого. Я говорила тебе прежде, но, полагаю, мне нужно сказать это снова — я понимаю тебя, Бастиан. Я знаю кто ты на самом деле за этим бронированным щитом. Теперь, когда я понимаю некоторые «почему», то хочу быть здесь для тебя больше чем когда-либо.

— Я недостаточно хорош для тебя, Рейн, — сказал я мягко, искренне прося своими глазами поверить мне, потому что если она не поверит, я не буду достаточно сильным, чтобы держаться как можно дальше от нее. Я хотел ее слишком сильно сейчас.

— Я думаю, что я единственная, кто должен это решать, — сказала Рейн. Она приподняла бровь, а затем наклонилась, чтобы запечатлеть уверенный поцелуй на моих губах.

— Ты должна решиться сказать мне отвали, — ответил я ей. — Это наилучший вариант для тебя.

Рейн слегка улыбнулась печально, а затем медленно покачала головой. Подняв руки, она обхватила мое лицо и снова потянулась ко мне, ее губы встретили мои и медленно к ним прижались. Оторвавшись, она прислонила свой лоб к моему и посмотрела мне прямо в глаза этими красивыми, карими радужками, что заставляли меня хотеть утонуть в море шоколада.

— Ты попытаешься впустить меня, Бастиан? — спросила Рейн. Ее пальцы очерчивали мой подбородок. — Просто попытайся? Я не сделаю тебе больно — я не сделаю тебе также больно.

— Ты уже там, — подтвердил я.

В конце концов, полагаю, я не должен оставаться в одиночестве.

11 глава

Земля

Я сидел на краю входного отверстия плота, уставившись в темноту и пытаясь выяснить, что, черт возьми, со мной происходит. Я был не в состоянии уснуть, даже когда пальцами Рейн перебирали мои волосы. После того как она, наконец, задремала, я высвободился из ее объятий и устроился здесь, чтобы сидеть и созерцать... пустоту.

Я не знал, что буду чувствовать или, как предполагалось, должен был почувствовать, рассказав все о Джиллиан и ребенке, и был отчасти удивлен, что чувствовал в основном пустоту внутри. Может, я просто переживал все это дерьмо еще раз — вспоминая все, что так долго пытался забыть на дне бутылки или рюмки. Может быть, я действительно чувствовал только ненависть к себе, которая была такой знакомой, что засела в моей голове как ничто другое. Может, так оно и есть. Если бы я придерживался своего стиля женоненавистника, то никогда не влюбился бы в Джиллиан и был совсем другим человеком сейчас.

Был бы?

Я попытался представить, где я был бы сейчас, если бы не встретил ее, или если бы она не спала с Йеном. И снова столкнулся с пустотой. Учувствовал бы я в турнирах? Я уже немного стар для этого дерьма. Мне исполнялось тридцать этим летом. Может быть, я бы обучал других бойцов или ушел в отставку и открыл бордель или что-нибудь, чтобы скоротать время. Может, мы бы жили в пентхаусе — Джиллиан, я и ребенок. Может, я бы учил малыша самозащите или читал ему книжки каждый вечер. Может, мы все жили бы на судне и наняли репетитора, чтобы он жил вместе с нами. Меня бы здесь не было; это точно.

Меня бы не было здесь вместе с Рейн.

Черт.

Я больше не люблю Джиллиан и, если быть совершенно честным, не уверен, что когда-либо ее любил. Может быть, она была просто кем-то, кто, как я думал, был постоянным в моей жизни — это было то, что я любил в наших отношениях. Может быть, я был влюблен в идею любви. Я был счастлив с ней, несмотря ни на что, я помнил об этом. Я был счастливее, чем когда-либо был прежде.

— Она заставляет меня чувствовать себя так, словно я на самом деле чего-то стою, — сказал я Джону Полу, положил гантели рядом со скамейкой и сел. — Кроме Лэндона, никто никогда не хотел глупого дрянного мальчишку вроде меня. У Лэндона были свои причины, и те не имеют почти ничего общего со мной. В любом случае, я делаю ему кучу денег.

— Лэндон тоже заботится о тебе, — произнес Джон Пол, — у него хреновый способ показать это, но он заботится о нас обоих и не только из-за турниров. Он тоже видит нечто большее в тебе. Если я облажаюсь, он вышвырнет меня в мгновение ока. Я думаю, что ты можешь натворить что угодно, но он все равно примет тебя как блудного сына или типа того.