Выжигатель

Рулили этими процессами и активно в них участвовали, конечно, женщины. Роль мужчин была скромнее – донести товар до дома. Сбои эта отлаженная схема дала только на алкоголе. Большинство представителей сильного пола, получив зарплату жидкой валютой, на этом бартерную цепочку решительно заканчивало. Но после пары подобных инцидентов система нанесла ответный удар. При поддержке женской части трудовых коллективов и поселковых органов правопорядка неформальные лидеры «бартерного профсоюза» договорились с директорами предприятий о жёстком ограничении зарплатного алкотрафика.

Так, задолго до распиаренного «Фейсбука», без компьютеров и Интернета работала эта товарная социальная сеть, построенная на принципах ещё советского общежития.

***

Переворошив кальку с рисунками, я отложил два.

На первом была изображена старшеклассница на уроке физкультуры. Крепенькие короткие ноги в полукедах, шорты с лампасами и огромные банты над грудью, рвущей футболку с олимпийским мишкой. Лицо у девицы было простоватое, в веснушках, глаза над бантиком губ прикрыты в стыдливом кокетстве. Прижав ладошки к бёдрам, она стояла навытяжку на первом после длинных каникул уроке. Метаморфозы, произошедшие с ней за лето, не остались незамеченными – ощущается закадровый интерес мальчиков и физрука. Она смущена и одновременно взволнована. Художник добродушно и без пошлости передал юмор сюжета. Но сам рисунок был простой, шаржевый и в основном контурный. А после удачи с Клеопатрой хотелось работы посерьёзнее.

На другой кальке был зимний лес. Крупные разлапистые ели стояли стеной, с редкими треугольниками просветов в самом верху. Снега на ветках и земле было немного, видимо, зима только началась. Полянку в нижней части рисунка по диагонали пересекали заячьи следы. Они огибали редкую щетинку кустов и терялись под широкой еловой лапой. Эти следы оживляли замёрзший лес, казалось даже, что монументальные стволы слегка раскачиваются от ветра и скрипят на морозце.

Я решил, что буду делать «Лес», несмотря на обилие тёмных фрагментов. Разглаживая кальку, я поглядывал на Клеопатру и утверждался в своём выборе.

***

Одевались мы, под стать времени, дико и нелепо. Эталоном моды стало сочетание вязаного турецкого свитера и варёных джинсов-мальвин. Мальвины были мешковаты, нередко с «горбачёвскими» пятнами непрокраса. Зато на их заднем кармане всегда красовался плотно вышитый разноцветный лейбл – «Mawin».

Венчал композицию пёстрый свитер с непременным орлом на груди. Хищная заокеанская птица, по-хозяйски раскинув крылья, согнала прежних обитателей этих мест – северных оленей. Это их стада мирно паслись на полях крупной и средней вязки. Проиграв межвидовую борьбу, они умчались в свою страну оленью. Куда-то туда, где сосны рвались к небу, где остались выжигание, мелиорация и автоматы с газировкой.

Мы же у сердца гордо носили орлов-победителей.

***

Перенос рисунка на доску неожиданно затянулся. Простая на первый взгляд картина – ёлки да ёлки – скрывала в себе множество деталей. Лапы отличались и величиной, и количеством ответвлений. Снежный покров, хоть и следовал направлению ветки, но имел свой сложный контур.

В общем, на подготовительную работу пришлось убить два вечера. Лишь на третий я включил выжигатель и начал с той ели, которая спрятала косого.

***

Дела у нашей конторы шли всё хуже. В поселке закончилась приватизация государственных магазинов и прочих объектов соцкультбыта. Успешные бизнесмены разобрали их, как горячие пирожки, в прямом и переносном смысле слова, если иметь в виду цены. Разумеется, теперь им не требовалась аренда площадей в промзоне.

Бизнес менее успешных их собратьев был недолговечен. Он словно пуповина связывал мелкого дельца с самой жизнью. Прогорел бизнес – потерялся человек. Порой забирать хранившийся в конторе товар приходили совсем другие люди, но с необходимыми документами на руках. Условия сделки соблюдались, и лишних вопросов никто не задавал. Тогда на главный вопрос, звучавший хрипотцой из каждого ларька: «Что же будет с Родиной и с нами?», – и на тот ответа не было, что уж тут пустыми распросами людей напрягать.

Склады с вожделенным бартером снова превращались в пустые конторские кабинеты, они переживали вторую клиническую смерть. Несколько арендаторов ещё держались, но поток бартера резко сократился, а вместе с ним – и доходы от аренды. Последней надеждой оставалась продажа грузового автотранспорта, сдавать его в аренду было невыгодно, слишком быстро убивался.

Конторе в этом плане не повезло с наследством. Львиную долю парка машин составляла мелиоративная спецтехника: экскаваторы-дреноукладчики, канавокопатели и каналоочистители на базе гусеничных и колёсных тракторов. У этих мастодонтов советского машиностроения не было шансов пережить новый ледниковый период, и их ждала разборка на металлолом.