Выстрел в спину

Так вот однажды, два года назад, Павел с Олегом зашли выпить в бар. Павел достал бумажник, Олег вынул из кармана комок денег, выудил нужную купюру, бросил на стойку, сгреб сдачу небрежно. Работавшая за стойкой хорошо знакомая Павлу изящная брюнетка стрельнула из-под спадающей на глаза челки насмешливым взглядом, тут же сменила насмешку на профессиональную улыбку. Если бы не эта улыбка, которая говорила: мне, барменше, еще и не то терпеть положено, Павел, возможно, и промолчал бы.

– Сколько денег у тебя в кармане, Олег? – спросил он безучастно.

Олег пожал плечами: мол, ерунда какая, нашел о чем говорить, и спросил:

– Тебе бабки нужны?

– Мне деньги почти всегда нужны, – усаживаясь за стол, холодно ответил Павел, – но не настолько, чтобы я одалживал у тебя.

– Я же у тебя занимал, – все еще не понимая, к чему клонит приятель, сказал Олег.

– Так сколько у тебя в кармане денег? – Павел был упрям, кроме того, хотел остановить Олега в самом начале, не подозревая, как далеко тот уже зашел.

– Отстань, – огрызнулся Олег, – все мои. Повторим? – Он кивнул на разноцветные бутылки.

– До зарплаты у тебя всего три дня, а ты не знаешь, сколько у тебя в кармане, – нудно говорил Павел. – Интересно живешь. Отделка квартиры, обстановка. Источник прежний? Так ты с этим источником по одному адресу пропишешься.

Разговор тот кончился ничем. Павел плюнул бы на все, порвал бы с Олегом, но мешала Ирина. Так Павел оказался между двух огней. Терять Ирину он не хотел, попытки поговорить с Олегом по душам успеха не имели, Павел раздваивался, мучился, все больше замыкался.

Затем Олег запил, прибежала Ирина, надо было не разговаривать, а действовать. Он помог, как умел, намекнул Ирине, что Олегу необходимо сменить место работы. Она не поняла, Павел говорить откровенно не считал возможным. Дело чисто мужское, рассуждал он, сюда нельзя впутывать женщину. Это была не первая, но самая крупная ошибка Павла. Если кто и мог остановить Олега, то только жена.

Олег катился под горку быстро, алкоголь отключил тормоза, и скорость все возрастала. Павел в его доме бывать перестал, о надвигающейся катастрофе узнавал по участившимся визитам Ирины. Она не понимала, что происходит с мужем, металась в поисках ответа, все чаще приходила к Павлу, спасаясь от похожей на великолепный саркофаг квартиры, одиночества. Она приходила и молчала, Павел знал: стоит ему сказать хоть четверть того, что он знает, Ирина взглянет с презрением и уйдет. Она, как многие женщины, была идолопоклонницей, ее идол – Олег Перов. За него она может убить, пойти на смерть, но только за него, а не против. И какие-либо доводы разума здесь бессильны.

Павел много работал, если раньше выпивал порой, то глядя на Олега, теперь бросил совсем, и вечера стали длинными и еще более тоскливыми. С кем бы Павел ни хотел встретиться, все упиралось в спиртное. «Павел? Привет, старик! – обрадованно или не очень говорил приятель по телефону. – Конечно, увидимся, о чем разговор».

Встретились, садились за столик, заказывали. Не пьешь? Что так? Заболел? Нет? Тогда не валяй дурака. Все работают. Не обижай, от рюмки не развалишься. Час или более обсуждался лишь этот вопрос. Разговор не клеился, расставались друг другом недовольные. В следующий раз приятель на предложение встретиться отвечал вопросом: «А ты как? Нормальный, как все люди? Или не пьешь?» Павел часто задумывался: почему люди не выносят за столом человека непьющего? Видимо, они воспринимают его как укор себе. Вот, братец, и тебе давно бы пора бросить, видишь, сидит человек, пьет боржом. А ты? Так или не так, Павел чувствовал, что его избегают, встречаются с ним неохотно. Закончив работать, – он писал с раннего утра, – Павел маялся, не знал, куда себя девать, с кем встретиться. И как ни гнал он мысли об Ирине, а следовательно, и об Олеге, в конце концов они овладевали им. Сколько он ни думал, выхода не находил. Сдвинул Павла с мертвой точки человек, который никогда не видел Перовых.