Выстрел в ночи

– По результатам экспертиз криминалисты составят соответствующий акт, который будет приобщён к делу. А куда нам и вам деваться от фактов? Как вы говорите, других свидетелей кроме вас, в ту трагическую минуту не было. В таком случае кто сможет подтвердить вашу не причастность к случившемуся? Но первым возникнет такой вопрос: «Почему Балтабаева намеренно скрывает факт нахождения в момент выстрела в непосредственной близости от погибшего?».

Девушка, не выдержав прямой откровенности заплакала. Всхлипывая от плача, она заявила:

– Я ничего не скрывала!

Лёвин, как бы, не обращая внимания на попытку девушки оправдаться, продолжал:

– Итак, намеренное сокрытие истинного факта. А за ним следует другой логический вопрос: «А не произвела ли тот выстрел из пистолета Мусаева сама Балтабаева?».

– Нет, что вы? Я не стреляла, он сам…

– Я верю вам, а вот как это доказать? И у меня, и у других возникают вопросы, на которые необходимо ответить теперь или после проведения специальных экспертиз. Но думаю, для вас будет лучше, если это мы сделаем немедленно. Побеспокойтесь о себе сейчас. Потом будет поздно. Я ведь знаю, что вы что-то недоговариваете. Может выстрел произошёл случайно, не намеренно и Мусаев вообще не думал стрелять сам себе в голову?

Лёвин услышал от Балтабаевой то, чего никак не ожидал:

– Извините, я очень устала. Давайте поговорим об этом завтра? Я больше не могу, устала.

Лёвин, ничего не отвечая ей, оставил своё место и направился к окну. Как бы размышляя над предложением девушки, он закурил сигарету и стал смотреть в окно. Там было пасмурно и холодно. Лёгкий холодный ветерок рывками перемещал по асфальту мелкий мусор. Из выхлопных труб проезжавших машин зима вырывала былые клубы отработанных газов и уносила с собой, растворяя их в морозном воздухе. С шумом подъехавшая к зданию ГУВД белая автомашина «Волга», из которой вышел полковник милиции, вернула Лёвина к начатому делу. Он обернулся к сидевшей на том же месте девушке. Она виновато опустила взгляд на стол. «Возможно, она скрывает чьё-то присутствие на месте происшествия, а то и его причастность к самоубийству лейтенанта. И теперь хочет выиграть время, чтобы обсудить создавшуюся ситуацию с тем, кто нам неизвестен», – размышлял Лёвин. А вслух ответил на затянувшуюся паузу так:

– Ну, зачем же откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Или вы хотите дождаться акта специальной экспертизы? Но я думаю, что вы хотите до завтрашнего дня получить новую консультацию у того, кто вас научил так излагать о случившемся. В ваших словах, да и в письменных объяснениях прямо таки сквозит опытный слог работника милиции. Кто вас консультирует по случившемуся? Видимо, вы каким-то образом замешаны в этом деле и потому боитесь справедливой ответственности.

– Нет, совсем не так!

– А как, в таком случае? Я не верю, что вы устали. Тем более что я на вас не давлю и, даже наоборот, стараюсь помочь: разложил вам, как на блюдечке, все возможные варианты исхода вашего умолчания подробностей. А теперь вижу, что вы кого-то скрываете. И если это так, то не случится ли, что вы явитесь соучастницей виновника гибели сотрудника милиции? Вот и думайте, стоит ли выгораживать того, ради которого вы хотите принести неоценимую и никому не нужную жертву. Только вот думать вам сутки я ни за что не дам. Тем более что вся правда рано или поздно раскроется и тогда всё-таки придётся расплачиваться, но уже более дорогой монетой.

– Подождите, я сейчас, – она бегло глянула на майора и, как бы собираясь с силами, глубоко вздохнула и только через десяток секунд, собираясь с мыслями начала говорить:

– Это не я! Сейчас я всё расскажу, и вы сами убедитесь, что я не виновата. Я дружила с Бауржаном. В тот день он пришёл ко мне раньше обычного, часов в пять дня. Часа через два пошли к его друзьям отметить День республики. Когда уже хорошенько посидели там, он стал хвастать своим пистолетом.

– А почему он стал хвастаться пистолетом? – перебил её Лёвин.