Выстрел (сборник)

До этого момента мои отношения с хозяином были довольно хорошими. Своим положением у лорда Чарнворта я был очень доволен. Я любил своего воспитанника, который отвечал мне взаимностью. Попытки мисс Стейси подчеркнуть разницу в моем и ее положениях меня скорее забавляли, чем обижали. Что же касается Жоржианы, то с первых дней своего пребывания в доме лорда Чарнворта я убедился, что она для меня дороже всех женщин мира. Первым шагом к сближению с ней послужила привязанность ко мне ее брата, которого она безумно любила. Еще ближе мы сошлись во время тяжелых дней болезни и смерти покойного лорда Чарнворта. Во всем замке не было никого старше меня, если не считать экономки, — к кому Жоржиана могла бы обратиться за помощью и советом? Когда же пробил последний час и нам стало неудобно оставаться вдвоем под одной кровлей, то я со своим учеником снял квартиру у приходского священника, а жена священника на время переселилась в замок к Жоржиане. В ту пору я и был вовлечен в разговоры о новом лорде Чарнворте, о котором при жизни покойного лорда не было сказано ни единого слова. Характер и склонности изгнанника стали предметом боязливых разговоров между мисс Уольден и тремя лицами, которым она доверяла, — это приходской священник, его жена и я. То немногое, что можно было вынести из воспоминаний о молодости Чарльза Уольдена, казалось не особенно утешительным. Новый лорд оставил после себя дурную славу.

«Он вовсе не был похож на остальных Уольденов!» — так отзывались о нем те, кто лучше других помнил его. В округе знали о похождениях лорда, за исключением одного, которое и повлекло за собой его изгнание из Англии. Это последнее было покрыто непроницаемой тайной, разгадать которую не мог никто. Ясно, что эта тайна была известна только отцу и брату и умерла вместе с ними.

Предпосылки для будущего были невеселые. Вынужденная двадцатилетняя ссылка, конечно, не могла вызвать у лорда добрых чувств к своим родственникам. В тот период, когда существовали опасения, что сироты окажутся на улице, когда они горели желанием поскорее узнать свою судьбу, расстояние между мисс Уольден и мной совсем уменьшилось. Она была моей путеводной звездой. Но затем пришедшие из Китая телеграммы восстановили ее в прежнем положении хозяйки дома, в котором я был чужим и зависимым.

По этой причине я с первой же минуты почувствовал к своему новому хозяину если не враждебность, то по крайней мере неприязнь. Я готов был отомстить ему за то, что он похищает у меня Жоржиану; лорд Чарнворт оскорблял мое самолюбие тем, что благодетельствовал девушке, которую я мог бы назвать своей, если бы она была бедна.

Затем появился новый повод для ревности. Дядя, очевидно, стал увлекаться Жоржианой как женщиной, и это терзало мое сердце тем более, что я не имел никакого права объявить войну своему сопернику. Дружба Жоржианы и лорда Чарнворта стала мешать ее дружбе со мной, или мне стало так казаться. Несмотря на холодность, которую лорд Чарнворт первое время проявлял по отношению к своей племяннице, мне вскоре стало казаться, что близость, установившаяся между ними, и теснее, и совсем иного свойства, чем родственные отношения между Жоржианой и ее покойным дядей. Для прежнего лорда Чарнворта его племянница была не более чем любимым дитятей, для этого же, увидевшего ее в первый раз уже тогда, когда она превратилась в красивую женщину, она стала товарищем и ровней.

Таким образом, вопрос, занимавший мое внимание, обрел для меня первостепенную важность, ибо лорд Чарнворт встал между мной и Жоржианой, как железная решетка. И я хотел как можно быстрее устранить эту преграду. Все сказанное мной слишком интимно, но я говорю об этом с той целью, чтобы было понятно, почему именно я, а не кто-либо иной взялся разоблачить прошлую жизнь лорда Чарнворта.

Однажды за завтраком Морис попросил дядю рассказать что-нибудь о Китае. Когда завтрак окончился и я встал из-за стола, лорд Чарнворт остановил меня:

— Попрошу вас, господин Пераун, пройти со мной в библиотеку.

Я поклонился и последовал за хозяином. Когда мы оказались одни, лорд Чарнворт опустился в кресло и сказал мне:

— Я хочу предупредить вас, что я был бы очень рад, если бы вы не внушали Морису интереса к Китаю. Я ненавижу любопытство. Хоть я прожил долгие годы в Китае, попрошу вас учесть, что это было для меня самое неприятное время, и я предпочел бы, чтобы мне не напоминали о нем. Поняли?

Я поклонился:

— Слушаю, милорд. Теперь, когда я знаю ваши желания, конечно, я постараюсь исполнить их.

— Благодарю вас. Больше ничего.

Я еще раз поклонился и молча вышел из комнаты. Почтительное выражение лица, которое я сделал в присутствии лорда Чарнворта, превратилось в торжествующее, едва я переступил порог его замка. Я провел эксперимент, и он дал мне важный результат. С этих пор я уже не сомневался, что в жизни лорда Чарнворта была страница, которую он хотел скрыть от всех.