Выстрел

Ричер остановился, не доходя двух кварталов до «Марриотта». Он знал, что будет делать Эмерсон, — он сам работал в полиции тринадцать лет. Эмерсон сейчас перебирает в памяти возможные места нахождения Ричера, имена его знакомых. В такое время дня Ричер, скорее всего, прячется там, где можно поесть. Значит, он, Эмерсон, пошлет патрулей в рестораны, кафе и бистро, в том числе и в заведение, где хорошо готовят салаты и которое понравилось Хелен Родин, а также в спортивный бар. Затем старший детектив обратится к знакомым Ричера, но вскоре выяснит, что их круг ограничен Хелен Родин и им самим. Он попросит полицейского из вестибюля подняться на четвертый этаж и зайти в офис Хелен.

Потом он попытает удачи с Эйлин Хаттон.

Поэтому Ричер остановился, не дойдя двух кварталов до «Марриотта», и огляделся в поисках места, где можно было бы подождать. Такое место он нашел во дворе за магазином обуви. Двор был окружен с трех сторон кирпичными стенами высотой в человеческий рост. Здесь находился контейнер для сухого мусора. Стоя за контейнером, Ричер видел вход в «Марриотт». Он даже смог устроиться с некоторыми удобствами. Здесь пахло гораздо приятнее, чем от любого другого мусорного контейнера: свежим картоном и новой обувью. Намного лучше, чем если бы рядом находился магазин, торгующий рыбой.

Ричер прикинул, что если Эмерсон будет действовать оперативно, то придется ждать минут тридцать. Если очень оперативно — менее двадцати. Ну а в среднем — около часа. Он устроился у контейнера, и теперь оставалось только ждать. Было еще не поздно, но на улицах уже стало тихо, и пешеходы появлялись довольно редко. Ричер внимательно наблюдал за входом в магазин. Затем запах новой кожи, шедший от выброшенных коробок, его отвлек. Он начал думать об обуви. Может быть, ему следует зайти и купить себе пару. Он выставил ногу и посмотрел на нее. Парусиновые туфли на каучуковой подошве заметно износились. Для Майами они прекрасно годились. Но не для его нынешнего положения. Видимо, в самое ближайшее время ему потребуется что-нибудь посолиднее.

Потом Ричер снова опустил глаза. Качнулся назад, поставил ноги вместе и сделал шаг вперед. Остановился, шагнул другой ногой и снова остановился — стоп-кадр идущего человека. Он посмотрел вниз, и в голове у него зашевелилась новая мысль, связанная с чем-то из списка вещественных доказательств Беллантонио. С каким-то фактом на одной из сотен отпечатанных страниц.

Затем он снова поднял взгляд, поскольку уловил боковым зрением движение у входа в «Марриотт». Из-за контейнера ему была видна крыша остановившейся патрульной машины. Из нее вышли двое полицейских в форме и направились в отель. Ричер посмотрел на часы. Двадцать три минуты. Копы вошли в «Марриотт». Эмерсон хорошо знал свое дело, но не более того. Минут пять полицейские проведут в беседе с портье, который почти сразу сообщит им номер, в котором остановилась Хаттон. Вообще говоря, портье в отелях небольших городов, расположенных в самом центре страны, не являются активистами АСБГС[19]. К тому же клиенты отеля завтра уедут, а стражи порядка здесь всегда.

В результате полицейские поднимутся в номер Хаттон. Они постучат в ее дверь. Хаттон их впустит: ей нечего скрывать. Полицейские осмотрят номер и уйдут. Десять минут, не больше, на всю операцию.

Ричер посмотрел на часы и снова стал ждать.

Полицейские возвратились через восемь минут. Они потоптались у входа, на большом расстоянии их фигуры казались маленькими. Один из них наклонился к машине, чтобы связаться с начальством по рации, сообщить, что они ничего не нашли, и выслушать следующий приказ. Теперь они поедут проверять его другое возможное убежище. Очередного знакомого Ричера — Алекса Родина. «Приятного вам вечера, ребята, — подумал Ричер. — Потому что меня определенно ждет хороший вечер». Он посмотрел вслед их машине, подождал еще минуту, на случай, если они поедут в его сторону. Потом вышел из кирпичного укрытия и поспешил к Эйлин Хаттон.

Григор Лински был на линии огня. Он дежурил в своей машине, стоявшей возле супермаркета, на фоне окна, полностью закрытого гигантским оранжевым плакатом, рекламирующим мясной фарш по низкой цене. «Старый и испорченный, — съязвил Лински. — Или полный патогенных бактерий. Людей, похожих на этот фарш, нам с Зэком приходилось убивать, чтобы не умереть от голода. Да, убивать». Лински всегда действовал не колеблясь. Совсем не колеблясь. По его мнению, он и Зэк были плохими людьми, а жизнь сделала их еще хуже. Они вместе перенесли много страданий и были чужды всякой красоты и благородства. И видели, что люди, склонные к проявлению милосердия, умирали первыми. Но он и Зэк выжили, как крысы в канализации, забыв о какой-либо морали, сражаясь и царапаясь, предавая тех, кто был сильнее, и подчиняя более слабых.

И они многому научились. То, что удалось однажды, удается всегда.