Высший разум

Он только сейчас разглядел, что лицо у одного из мальчиков, мягко говоря, странное.

Маленький ящер оскалился: только теплокровная мразь, раб вторженца, ещё не указывал на него пальцами!

— Крыса безволосая! Я тебе щас башку откушу! — Ящер клацнул зубами, и Дюша рухнул на пол, закатывая от страха глаза.

Разбуженный инстинкт Гроя — подавлять, рвать чужое сознание, — всё ещё бился в нём, пугал, а объезженный вторженцем человек ощущает такое получше прочих.

— Егор! — пробормотала Лиза. — Не надо, а? И так страшно. И Вадим совсем не дышит.

— Я не Егор, — сказал ящер. — Я — Грой… Ты меня извини. Я… Потом, ладно? Сейчас надо искусственное дыхание…

Аллочка что-то колола Вадиму, но Хан согласился, что и по старинке — тоже не помешает.

Он склонился над мальчиком, поманил Лизу.

— Помоги мне. Я буду давить на грудь, а ты — набирай воздуха и прижми губы к губам.

Лиза захлопала глазами и покраснела.

Илья едва удержался, чтобы не заржать. Надо же: на улице целовалась — и ничего, а тут вдруг пробило!

Илья тоже сел возле Вадима, помогая Лизе и Хану морально.

— Ну давай же, дыши! Рика тирой! — ругалась блондинка.

Илья понимал, что это она ругается.

— Вторженец мог повредить его сознание, — сказал, наконец, Хан. — Ждать нельзя.

— Скорее, нарушена связь с дыхательным центром. Я войду? — отозвалась блондинка. — Только держите меня за руки?

Она набрала в грудь воздуха, и Илья принял в ладонь её правую руку с длинными наманикюренными ногтями.

Лицо Аллочки сразу осунулось, глаза остекленели, рука стала холодной.

Илья хотел спросить, что она делает, но Хан и Егор молчали, и он тоже молчал.

И вдруг Вадим вздрогнул и начал кашлять. И рука блондинки в ладони Ильи тут же согрелась.

— Всё в порядке, — сказала она. — Не сто процентов, но оклемается сам. Как я и думала, тварь передавила ему дыхательный центр. Агонии хотела нажраться.

Лиза захлопотала вокруг Вадима, Хан пошёл к Мирону, а блондинка не спеша изъяла у Ильи свою руку и подмигнула ему:

— Давай, что ли, вязать этих троих?

Дюша и Генка вряд ли в этом нуждались, а вот толстяка, пожалуй, надо было связать. Под шумок он подполз к двери, едва не смылся, гад.

— Лучше бы наручники, — сказал Илья деловито.

— По наручникам нас потом опознать могут. Лучше — обычная хозяйственная верёвка.

Блондинка достала бухточку в магазинной полиэтиленовой упаковке. Надела тонкие перчатки. Вроде даже и не кожаные, но и не понять, из чего. Разорвала полиэтилен.

— А что мы с ними потом будем делать? — спросил Илья.

— Вторженец мёртв. Наше дело сделано. Запрём их в гараже. Пусть с ними полиция разбирается: что они тут делали, и кто в кого стрелял.

— Так Егор же стрелял? Там пуля в Генке!

Блондинка хмыкнула:

— Пули Гроя следов не оставляют.

Они крепко связали толстяка, пришибленного и тихого. Связали и Генку с Дюшей. Там было вообще без проблем — Генка только постанывал, а Дюша — косил под труп.

Илья оглядел «поле боя» — три связанных мужика, еле живой Вадим, которого Лиза как раз поила водой из своей школьной крошечной бутылочки… Мирон…

Хан подозвал Илью. Голову Мирона он зафиксировал куском фанеры.

— Шею, что ли, сломал? — спросил Илья.

— Ключицу. Придётся везти в центр, в больнице не объяснишь, где он так «упал». Поможешь в машину занести?

Илья кивнул, примерился, как поднимать. Они синхронизировались с Ханом, мягко потянули Мирона вверх, чтобы не кантовать лишнего.

Мирон морщился, но молчал, что было не очень-то на него похоже.

— Ты как, бро? — уточнил Илья.

— Норма, — прошептал Мирон.

Блондинка погладила его по голове, и Мирон предупредил так же тихо:

— Вы меня лучше не трогайте. Я вообще-то слабый. Я боль терпеть не умею. Я щас так орать начну, так…

— А чё не орёшь? — спросил Илья.

— А я не вижу: вы все живые или нет? Лизу вижу. Тебя вижу. Вот щас Вадима увижу и как начну орать. Как начну…

Глава 19

— … а теперь я — преступник. Из-за меня же теперь война начнётся! У вторженцев есть нейросеть! Они уже знают, что это я! Я его убил!

Вадим слышал голос Егора, но глаза открывать не хотел. Сейчас можно было думать, что Егор ему снится, а откроешь глаза — и там опять какая-нибудь дрянь. И так всегда.

И пока можно чуть-чуть полежать…

Егор… Грой… Ящер. Ну и ладно, и пусть.

— А почему ты нам сразу не сказал, что ты не Егор?

Говорил Илья. Чуть хрипловато — простыл, что ли?

— Ага, скажи вам. Один ты меня и не испугался, когда увидел. Да и вообще я вас сначала хотел вывести в то место, где вас запеленгуют и снова введут в игру. Мне было интересно, пройдёте вы лабиринт или нет? Там третье испытание — лабиринт. Он прикольный. А потом я понял, что вы — как я. Тоже маленькие, а кругом все взрослые и издеваются, как хотят. Но как вам это сказать — я не знал. И решил, что покажу вам старый центр, может быть, вы останетесь. А Кох нас выследил.

— Кох, это тот, самый маленький, который орал на тебя? А остальные?

— Самый маленький — Рове. Хана ты видел, у него есть брат-близнец Кан… А Кох — орёт, да… Да вы всех видели. У нас тут всего четыре взрослых холодных ящера, и Сар, это который господин Мнге, он тёплый.