Высший разум

— И в чём это выражается? Нашёл подонка — залез ему в мозг? Ну так ведь не в любой мозг ты залезешь. Найдётся и на тебя какая-нибудь «цивилизация» пожирателей червяков!

— Жалко тебя, — сказал червяк. — Ты — козявка, редкий уродец. Тебе просто повезло, что я пробудился недавно и пока ещё только создаю нейросеть. Но мне сообщили уже, что ваша планета особенная. Тут нас убивают твари, обученные ящерами. Это, плохо, козявка. Очень плохо. Это значит, что ты, уже убивший личинку, умирать будешь в муках. Ящеры подали мне идею — я запишу твоё сознание в нейросеть. Сначала я убью тебя один раз. Потом прокручу список и убью тебя ещё раз. А потом — ещё. А, козявка?

Вадим ощутил, что мир его скукоживается, становится меньше десятикопеечной монеты. Всё в нём становится маленьким, только луч света ещё освещает крошечный кусочек… Чего? Воли?

— Чувствуешь, как твоё сознание умирает, козявка? — спросил червяк. — Сейчас это не больно. Просто иллюзия твоей жизни кончается. Исчезает. Время её вышло. Но так было бы, если бы я был милостив.

Вадим судорожно вдохнул, ощущая, как с болью мир снова расширяется вокруг него.

— Ты не достоин милости! — зашипел червяк. — И я буду убивать тебя медленно. Я растопчу всё, что ты любил, всё, что найду в тебе живого. Мать? Ты же любил мать?

Перед Вадимом возник образ матери.

— Она не хотела тебя, козявка! Папаша твой был редким гадом, и она всегда боялась, что ты тоже вырастешь гадом. Она тайно тебя ненавидит, ты знаешь?

Вадим задыхался. Вместе с каждым словом червяк вынимал из него воздух.

— Чушь! — выкрикнул он, почти выплёвывая лёгкие.

Мир, тяжёлый как бетонная плита: мир взрослых, с их сумасшествием, страхами и непониманием, обрушился на него мозаикой образов, которые вынимал из его памяти вторженец.

— Тебя уже почти нет в этом мире, козявка. Ты подыхаешь. Тело твоё задыхается на полу гаража!

Вадим хватал ртом воздух.

— Пошёл прочь, трепло… — прошептал он.

И вдруг… Вторженец исчез, а его странная комната рассыпалась осколками.

Вадим услышал выстрел, потом увидел рядом, на полу, Илью.

Он закричал, пытаясь встать, и тут же над его головой раздалось леденящее кровь рычание.

Узкая серая тень метнулась над телом Вадима, тонкий визг петлёй захлестнул его сознание, дёргая в темноту.

* * *

Грой умел быстро бегать, но не по такому холоду. Он задыхался, но всё равно опаздывал.

На машине от центра до школы Вадима — минут десять, пешком — не больше пятнадцати, ведь можно срезать углы. А бегом?

Для Вадима или Ильи — минут семь. А для маленького ящера, чьи лёгкие до слёз обжигал холодный воздух?

Подбежав к школе, Грой понял, что опоздал. Поток пацанов и девчонок, рвущийся из массивных дверей после окончания уроков, иссяк. Отдельные группки ещё стояли на школьном дворе — что-то перетирали пацаны, смеялись девчонки… А возле соседних гаражей Лиза…

Это же Лиза!

Грой сделал последнее усилие и, захлёбываясь, почти догнал Лизу, медленно бредущую к гаражам с каким-то крепкого вида парнем в попугайской куртке и смешной кепке с оранжевым козырьком.

Но тут парень по-хозяйски сгрёб Лизу и начал целовать.

Грой затормозил. Не очень-то разбираясь в нравах людей, он не мог понять: отбивается Лиза, или это такая игра, и она вполне не против приставаний попугайского парня?

То, что парень — инициатор отношений, было понятно и ящеру: он ловко вертел Лизу, словно прикрываясь ею от слабенького майского солнца, и тащил за гаражи.

Лиза вроде бы и не упиралась… Или-таки упиралась?

Грой замер, разглядывая странную парочку и вспоминая, что он читал про брачные отношения людей. Какой у них возраст согласия? Лет десять? Пятнадцать?

К сожалению, базово эти знания он ещё не закачивал в память. Вездесущий Кох считал, что юному ящеру пока ещё «рано» знать про отношения между полами у теплокровных. Грой что-то листал сам, но у людей так много стран, а внутри них ещё и разные религии…

Уголки рта у него грустно опустились: он не знал, что делать. Вот если бы Лиза крикнула, позвала на помощь, он бы…

Из-за стоящей у крайнего гаража «тойоты» вышел высокий неопрятный парень. От него пахло табаком и лакокрасочными материалами. Грой едва не чихнул, когда ветер принёс волну этой вони.

Парень был немного постарше ребят. Повыше. Но и погаже.

Вот ему, пожалуй, стоило бы слегка поддать по…

Попугайский парень вдруг оттолкнул Лизу, а высокий парень взмахнул руками и упал!

Кепка слетела с попугайского парня, и Грой узнал Илью!

Он захлопал глазами, кинулся к ребятам… Но тут его шибануло второй раз. Он ощутил «запах» вторженца.

Это не был «запах» в прямом смысле этого слова. Скорее, волна чужого сознания забила вдруг частоты, на которых «работал» мозг Гроя, вызвав «помехи».

В голове у него засвербело, инстинкт напружинил тело, оскалил зубы, сбил дыхание.

Это было атавистическое чутье на вторженцев, доставшееся Грою от предков. Сигнал смертельной опасности, страшного извечного врага!

Грой замер, пытаясь перевести дух, сомкнуть судорожно оскаленные челюсти. Ему было больно ощущать пришельца, врага так близко.