Высший пилотаж

Зато в тот вечер Антон Белецкий видел Машино волнение по отношению к раненому, и это убедило его в собственной правоте: соседка лишь лицемерила, притворяясь, что ей не нужен мужчина, на самом деле она очень даже сексуально возбудима.

А значит, все же есть шанс завоевать ее. И этот шанс непременно надо использовать...

Обо всем этом размышлял Антон Белецкий, пригревшись на солнышке в своем любимом гамаке. На него накатила легкая дремота, и он перестал следить за Машиным участком: видимо, сегодня соседка так и не явится. Ведь дело уже близится к полудню.

Мужской голос, раздавшийся над самым ухом, заставил его вздрогнуть.

— Добрый день, Антон. Не помешал?

Прямо над Белецким стоял тот злополучный самец, воспоминания о котором не несли в себе ничего приятного. Антону даже показалось, что вновь заныли те интимные участки тела, куда незваный гость неделю назад нанес ему удары.

— Помешал, — проскрипел биолог, весь сжавшись. Словно боялся, что его вновь будут бить или применят к нему «простейший» борцовский прием — зажим. Тем более что визитер выглядел совершенно выздоровевшим.

— Я ведь правильно запомнил — вас зовут Антон?

— Угу. А вы — тезка Иоанна Грозного.

— Верно. Только не Васильевич, а Алексеевич.

— Ну и зачем пожаловал, Алексеевич?

— Визит вежливости. Я ведь обязан жизнью вашей соседке. И вам.

— Мне? Возможно. Зато я обязан вам целой неделей больничного листа.

— Да ну! — Иоанн сделал вид, что не понимает, о чем речь. — Простудились, когда под дождем бежали через огороды?

— Слушай, Алексеевич. Тебе что надо от меня? Шел бы восвояси. Не вызываешь ты у меня светлых дружеских чувств, честное слово.

Соколов усмехнулся:

— Верю. Ты у меня в общем-то тоже.

— И помощи я тебе на самом деле никакой не оказал. Так, поглядел — и все.

— Может, сейчас окажешь?

Оба были рады, что не приходится рассыпаться друг перед другом в лживых любезностях. Даже Белецкому, а Иоанну тем более, разговаривать напрямик было сподручнее. Взаимная неприязнь слишком бросалась в глаза. Так зачем же пытаться скрыть ее? Все равно бесполезно.

— Ну так чем тебе помочь?

— Мне нужен адрес Марии Колосовой.

— А! — Белецкий захихикал. — И ты попался на удочку этой стервочки? Солидарен и сочувствую.

— Но-но!

— А ты не больно петушись! Я-то знаком с ней давно. Она из кого хочешь душу вынет, ноги об нее вытрет, а потом за ненадобностью в унитазик и спустит.

— Не всякая душа пройдет в канализацию.

— Как поэтично! Но, по-моему, в растоптанном виде — каждая.

— Так где она живет?

— В Москве, естественно.

— Адрес?

— Откуда мне знать? Не интересовался, не интересуюсь и не буду интересоваться. С меня хватает и дачного общения.

— Не врешь?

— Еще чего! Я бы, Алексеич, с огромным удовольствием отправил тебя в когти этой змеюке на растерзание.

— У змей когтей не бывает.

— У этой есть. Она ими цепляет у человека нерв за нервом и вытаскивает наружу. А потом вьет из них веревки. И держит мужика на привязи.

— Тебя, что ли?

«Что-то я не заметил, что Мария так уж мечтает его удержать возле себя. Скорее, это он жаждет посадить ее на поводок. Кощей...» — думал Иоанн.

— Если б только меня! — пожал Антон костлявыми плечами. — А то ведь и тебя тоже. Уверен, в Москве у нее есть еще кандидатуры на отлов.

— Это можно проверить. Только где ее найти?

— Говорю же — понятия не имею. Знаю только: она библиотекарь. Простой, скромный, обыкновенный библиотекарь. Книжный червь... то есть червиха... не соображу, как образовать женский род. Змея, короче: строит из себя такую кисейную барышню, такую тургеневскую девушку, что скулы сводит. А сама...

Иоанн не стал дослушивать, что именно «сама». Резко перевел разговор на другое:

— Слушай, Антон, у тебя лопата есть?

Тот испугался:

— Зачем?

Лопата у него была, притом хорошо заточенная. Но почему-то на миг представилось ему, как блестящее лезвие взмывает, занесенное прямо над его головой, и...

— Зачем, зачем? — миролюбиво передразнил Иоанн. — Клад искать. Надо, короче. Так есть?

— Ну есть.

— Одолжи. Скоро верну. Ты все равно пока в гамаке оттягиваешься.

— Ладно. Не сломай смотри.

— Спасибо.

— За спасибо не работаем, — буркнул Антон.

Соколов пристально поглядел на него, кивнул.

Достал пачку долларовых бумажек, протянул Белецкому несколько штук.

— Одурел? — отшатнулся биолог.

— Бери. За прокат лопаты и в особенности за ценную информацию.

Тот секунду поколебался и — взял.

...Субботнюю поездку на дачу пришлось отменить: у Натальи Петровны поднялась температура. Она лежала, укрытая всеми одеялами и шалью в придачу, и нехотя пила горячий чай с прошлогодним малиновым вареньем.

Пуська то и дело пристраивалась у нее на груди: умная кошка всегда знала, у кого и где болит.

Наталью Петровну глодал такой отчаянный страх за завтрашний день, что она вынуждена была спрятаться от него в болезнь. Когда тебе физически плохо, то можно об остальном не думать. У тебя есть оправдание...

Наконец она, наглотавшись антибиотиков и снотворных, забылась.

Маша на цыпочках прошла к телефону, плотно прикрыв дверь в мамину комнату. Порывшись в записной книжечке Натальи Петровны, обнаружила лаконичные инициалы: И. И.