Высший пилотаж

Маша глянула на Иону и невольно расхохоталась. Весь перемазался, щеки блестят до самых ушей. Ну и видочек! Она, наверное, не лучше! Хороши молодожены — сидят и жадно чавкают, вместо того чтобы любовью заниматься...

Они вмиг покончили с курицей и утерлись одним рушником. Иона выставил поднос за дверь, распахнул перед Машей еще одну дверцу, скрытую в стене шелковой кремовой драпировкой.

За ней оказалась огромная ванна, глубокая, как бассейн, с множеством краников и вентилей непонятного назначения. Мраморно-розовая раковина на высокой ножке, большое пушистое полотенце, два махровых халата на вешалке... Один большой, а другой маленький, как раз на Машу...

Иона повернул кран, и тугая струя ударила в раковину, они одновременно сунули под нее руки... И так уж получилось, что Иона умывал Машу, а она Иону, осторожно, чтоб не забрызгать торжественные наряды... Она жмурилась, чтоб мыльная пена не попала в глаза, а он крепкой ладонью обтирал ей лицо, как маленькой, и строго говорил:

— Не вертись. Ну вот, весь свой платок замочила. Снимай теперь...

Он стянул с ее головы тугой платок и нарочно растрепал скрученные жгутом волосы. Маша засмеялась и в ответ плеснула ему в лицо водой.

Страх отпустил, схлынул, только маленькая дрожащая капелька осталась внутри. Они наедине, и это любовное ложе ждет их тела, словно хищник, а ей вдруг стало легко и весело...

Глава 11

БРАЧНАЯ НОЧЬ

Я подошел к Маше, обхватил сзади руками тонкую талию и уткнулся лицом в спутанные пшеничные пряди волос. Я нарочно делал все, чтобы рассмешить ее, снять сковывающее напряжение. Я ведь по себе знал, что такое первое ожидание... Для меня оно обернулось полным фиаско, а для Маши должно стать самым незабываемым в жизни... И все теперь зависит от меня. Она не знала, что у меня тоже совершенно нет такого опыта. Моя щедрая судьба обделила меня только в одном: у длинной вереницы промелькнувших в моей жизни женщин я никогда не был первым. Может быть, я сам интуитивно выбирал себе таких, без лишних проблем, раскованных и легко идущих на близость, а может, фортуна распорядилась так, чтобы оставить маленькую завесу тайны для этой ночи...

Маша напряглась, как натянутая струна, пока мои пальцы осторожно расстегивали бесконечную череду крючочков, один за другим, от высокого ворота до бедер. Я изо всех сил старался сдержать нетерпение, а мне просто хотелось рвануть тонкий, покрытый плотным кружевом шелк, чтобы поскорее прикоснуться к горячему, напоенному солнцем телу... Я не должен торопиться, надо отвлечься... Один, два, три... Эта знаменитая модельерша, словно в насмешку, поставила на моем пути столько преград...

Иона обнял меня, его горячие губы быстро коснулись шеи... Щекотно... мурашки пробегают по спине от его неровного дыхания. Легкая дрожь под коленками... Страшно... И в то же время я мысленно подгоняю его. Зачем он тянет, продлевая эту муку ожидания? Уж лучше разом! Я ведь приняла решение. Я знаю, что должна принадлежать ему, и я хочу этого... А он все путается в застежках, и я не вижу его лица... А это очень важно, какое у него лицо? Вдруг на нем самоуверенная насмешка, вдруг он смотрит на меня по-хозяйски, как властелин на свою наложницу? Почему он молчит? Такая тишина вокруг... Две свечи у изголовья бросают неровные колеблющиеся блики на затянутые присобранными драпировками стены... И мечутся по ним длинные тени: одна большая, Ионина, а другая маленькая, какая-то жалкая... И мне кажется, что на самом деле я уже не здесь, перед ним, а в этом царстве теней. Там я настоящая, а здесь только мое отражение...

Это белое платье как броня. Я чувствую себя, словно в коконе, я вся опутана липкими нитями-паутинками, а под ними, глубоко внутри что-то зреет. Так гусеница затихает на время, чтобы произошло долгожданное перерождение. Но она-то знает, что по законам природы непременно разорвет свой тесный плен и выпорхнет наружу легкой прекрасной бабочкой... А какая незнакомая сущность появится, когда лопнет мой кокон? Эти кружевные вериги медленно сползают с плеч... В комнате тепло, откуда же вдруг озноб? Почему тело покрывается мелкими мурашками? Наверное, это некрасиво... гусиная кожа... бр-р... Его руки медленно поворачивают меня... Его лицо так близко, а я почему-то не решаюсь поднять глаза...

Ее ресницы трепещут, полуоткрытые губы подрагивают, нежный румянец, словно жар, разливается по щекам... Она вся — ожидание, вся — робость и смущение. Но в глубине этих карих омутов плещется огонь... или это золотые блики от пламени свечей? Она колеблется долю секунды и вскидывает на меня отчаянный взгляд.

— Знаешь... — с трудом выдавливает Маша. — Я... У меня еще никогда...

— Я знаю, любимая...