Высота одиночества

– Что такое? – накинулась она на Владимира. – С Николаем Петровичем беда? Ну что ты словно воды в рот набрал! – Не получив ответа, Алла вцепилась в рукав его пальто и повторила: – Что такое?! Что?!

– У Савченко инфаркт, – убитым голосом наконец ответил Бердников.

– Господи! Он жив? Где он? Мы должны ехать к нему! – Алла дернулась, чтобы выйти из машины, но Бердников, схватив за руку, вернул ее на сиденье.

– Он в больнице, в реанимации. К нему не пускают, Алла.

Она прикрыла глаза. Красивое лицо исказила гримаса боли. Ну почему? Почему это происходит с теми, кого она любит?! Все ее существо рвалось к человеку, который был не просто ее первым тренером, но еще и другом, наставником. Да и вообще он был самым прекрасным человеком, которого ей когда-либо приходилось встречать. А теперь…

Что же будет?..

– А Рина и Игорь? – в широко распахнувшихся глазах женщины Владимир увидел смешанную со страданием непоколебимую решимость и тут же заподозрил неладное. – Николаю Петровичу понадобится реабилитация, он не сможет тренировать. Какое-то время точно. А до чемпионата России – два месяца.

– Я найду тренера.

– Кого? Миронов не согласится.

– Надо будет – возьмет, – недовольно выговорил Владимир.

– Не выйдет, – безапелляционно ответила Богославская. – У него Решетникова с Самойловым, он на них упор делает.

– Если надо – переключится на Ринату! – сдвинув брови, Бердников посмотрел на Аллу.

– Ну конечно! – Она скривила губы. – Заставить человека делать то, что тебе нужно, – вот твое любимое занятие. Но рычагов давления на Миронова у тебя нет, поэтому оставь его в покое.

– При желании найду. Взять хотя бы историю с его ученицей… как ее… Ксения Синицына.

– Ты ведь знаешь, что ничего не было, – гневно глядя на него, ответила Алла. – Даже не думай, Бердников! А если и было… Не тебе его судить. Миронов – порядочный человек и хороший тренер, не лезь к нему. Тем более и Максимилиану пришлось за последнее время многое пережить. Да и девочке досталось…

Упрямо сжав губы, Бердников уставился вперед. Мимо, разбрызгивая из-под колес грязь, летели автомобили. Алла, безусловно, права, и это ему не слишком нравилось. Миронов, Самойлов, Решетникова… Как глава Федерации он обязан думать и об их интересах, но как отец…

– Я стану тренером.

– Ты?! – хмыкнул Владимир, снисходительно покачав головой. – Рината со свету тебя сживет! Нет, Алла! Она откажется кататься… Это не выход.

– Рината хочет выиграть Олимпиаду, а я обязана ей помочь! – твердо сказала Богославская. – А ее отношение я как-нибудь переживу.

– Она откажется, – вновь отрезал Бердников.

– А это уже твоя забота, Владимир Николаевич. Ты глава Федерации, значит, должен настоять! Достучаться до Ринаты и дать понять, что или со мной, или никак.

Алла как никогда была уверена в правильности принятого решения. Вдруг пришло четкое осознание того, что она должна поддержать Ринату.

Именно сейчас Рина в этом и нуждается. А она, Алла, сможет хотя бы немного искупить вину перед дочерью.

– Хорошо, – кивнул Владимир. – Сделаю так, как ты хочешь.

Он завел автомобиль и куда-то поехал.

– Куда ты меня везешь?

– Домой, – коротко ответил он.

За оставшийся отрезок пути Алла не услышала от него больше ни слова. Припарковавшись у ее подъезда, Бердников выбрался на улицу и неспешно побрел прочь. Богославская вылезла из машины и бросила мимолетный взгляд в его сторону. И почему он не может вот так же – раз и навсегда – взять и уйти из ее жизни?..

* * *

– Да, Маргарита Николаевна… Если что-то изменится, держите нас в курсе, пожалуйста. Конечно, все будет хорошо… До свидания.

Игорь убрал телефон от уха и небрежно бросил на стол. Они с Ринатой вернулись домой полчаса назад и ловили каждую хоть мало-мальски значимую новость о состоянии Николая Петровича.

– Что она сказала? – встрепенулась Рината.

– Он в реанимации. – Игорь устало повел плечами. – Состояние стабильно тяжелое.

– Ясно.

Рината запустила пальцы в черные волосы и сжала голову. Хотелось плакать, но слез не было. И еще хотелось кричать, но она не могла выдавить ни звука.

Они молчали, когда сели в машину, не проронили ни слова, когда подъехали к дому. Молчали, молчали, молчали… Тишина давила, будто обрушившаяся на нее монолитная бетонная плита. Она не могла выбраться из-под завалов собственной трусости, и это не давало покоя. Рината понимала, что виновата. Если бы не улетела из Франции, была покладиста на тренировках, меньше перечила тренеру, то ничего бы не произошло. Но она слишком упряма.

– Знаешь… – раздался вдруг тихий голос Игоря, и девушка вскинула голову. Он смотрел на нее в упор. – Савченко мне в какой-то мере отца заменил. Был со мной рядом с девяти лет. Представляешь? – улыбнулся Игорь. – Он терпел все мои выходки. В четырнадцать я и вовсе заявил, что ухожу из фигурного катания. А он не позволил. Довел до звания чемпиона Европы. И Олимпиада… Ему было стыдно за меня, но он не бросил, Рин. Не опустил руки и мне не позволил. А теперь? Что же будет?

Рината подошла к Игорю и опустилась на колени.

Взяла теплые ладони парня в свои и проговорила: