Другой человек в свое селение позвал. Приходи, говорит, чаю попьем, трубку покурим. А селение — в самой середке горы. Долго шли, устал! Во сне, а устал! Как пришли, его как почетного гостя встретили! Пый на пыньх несут, из утки и глухаря! Ша ма несут, ша чо — жир капает! Потом мос принесли, брусникой присыпанный! Ай, хорошо унака встретили! День кончился, в юрту пришел — молодая баба ждет, на сех [низкие нары] легла, ноги раздвинула. Хорошо гостем быть!
Наутро смотрит унак, а вокруг не простые люди. Горные! Как из горы выходят, медвежью шкуру надевают, медведями становятся. А как вернутся в селение — опять люди! Удивился.
Тот, кто его сюда привел — старший у горных людей. Сели чай пить, он и говорит:
— Последний год товарищей вижу. Следующий год придет, не смогу!
Унак и спрашивает:
— Почему так?
— Мы, горные люди-духи, позволяем злому духу себя убить иногда.
Унак затылок почесал, головой покачал и спрашивает:
— Что же это за злой дух? Что делать? Кто виноват?
Горный дух отвечает:
— Морской злой дух. Мы о вас «голые люди», «в нижней земле живущие люди» — так говорим. Морские люди, о вас разговаривая, «людьми, живущими на сухой земле» — называют. Морской дух — тоже человек. Но приходит такое время, и злым духом становится. У духов гор и духов моря, когда время подходит, есть закон — воевать! Если горный победит — морского убивает. Если морской победит — горного убивает. Таков закон!
— Ничего, — отвечает унак, — мне в Нурге насчет законов умные люди говорили, что любой закон вывернуть можно. Мясом наружу. Главное, копье острое взять!
А горный охотника не слушает, он себя уже в мыслях убил, и в землю закопал:
— Раз закон таков, то что поделаешь? Но когда бы мы ни воевали, мы, горные люди, слабыми оказываемся, никогда не побеждаем!
Унак ничего не сказал. Только копье наточил. И нож.
Тут время битвы пришло! Старший дух из горы вышел, шкуру медведя надел, посадил унака на спину, и пошел к морю.
Спустились, видят, сивуч к берегу плывет. Большой, страшный!
— С этим драться будешь?
Медведь от страху говорить забыл. Стоит, головой трясет.
— Да это же сивуч! Мы его едим. Что я его бояться буду⁈ Мы сивучей убиваем и едим! Ты, друг медведь, спокойно сиди, я вместо тебя сражаться буду!
Сивуч подплыл, унак его копьем ударил. Прямо в сердце попал. Убил.
— Такой, что ли, ваш злой дух? Мы-то его зверем считаем, его мясо едим! Глупый он, даже заяц обманет!
Огонь развел, мясо пожарил, медведя угощает.
Тот головой мотает.
— Не могу. Наши предки сестрами менялись. Родич я ему! Сивуч ведь тоже медведь был когда-то, тоже его звали нупури сосики коро кур! Тоже середку горы охранял!
— Какой он родич тебе, если убить тебя хотел? Шкуру сними, человеком станешь! Человеку сивуч не родич, а еда! А я тебе скажу, что отныне вы побеждать всегда будете, если убивающего вас злого духа есть будете! Жареным.
Горный дух человеком стал, начал сивуча есть. Вкусный сивуч, много мяса съели!
Обернулся медведем, унака на спину снова посадил, пошли в селение. Медленно идут — тяжелые оба, у медведя живот о кусты задевает.
Дошли. Дух шкуру снял. На унака показывает, говорит:
— Думал, я самый сильный. А он сильнее меня! Злого духа убил. И съел!
В благодарность, дал медведь свою сестру унаку в жены и в его селение отвез. С тех пор, у унака всегда полные сети рыбы были, а соболь сам в силок голову засовывал.