Выше стен

С трудом оторвавшись от созерцания его расслабленной улыбки, я достаю телефон и отправляю маме сообщение:

«Буду поздно. Торжественно клянусь: ни одни колготки больше не пострадают».

От нее тут же прилетает злобный смайлик.

Тусклые лампы у пола гаснут, из глубин зала наползает темнота, гладит мои колени, противными мурашками ползет по спине.

Я не люблю кинотеатры. Мне скучно в них.

Ежусь и двигаюсь ближе к Святу, но тот, положив руку на подлокотник, увлеченно смотрит на экран — на жутко хохочущего парня с зелеными волосами и гримом клоуна, и в очередной раз забывает о моем существовании.

Затаив дыхание, я любуюсь профилем сидящего рядом красавчика — вот кому нужно становиться актером. Или моделью.

Или… дарить мне вечера и ночи и вечно оставаться только моим.

Жаль, что этого никогда не случится.

В горле вырастает горький ком, я отворачиваюсь, но теплая ладонь накрывает мои беспокойные пальцы, и мир, покачнувшись, уплывает.

Кажется, я засыпаю — ощущаю короткое прикосновение губ к виску и горячее дыхание у уха:

— Как же сильно ты мне нравишься…

Сердце трепещет испуганной птицей и замирает.

Может, он играет со мной?..

Время искажается, утекает по капле, я мучительно прислушиваюсь к себе, но интуиция молчит — это хороший знак.

На черном фоне экрана появляются белые титры.

Я бы осталась тут навсегда, но Свят берет меня за руку, помогает спуститься с подсвеченных неоновыми полосками ступеней и мимо фудкорта и батутов ведет к прозрачным лифтам.

— Как фильм? — с надеждой спрашиваю я, едва соединяются стеклянные створки, и он довольно прищуривается.

— Один из любимых. Спасибо. Я тоже свожу тебя в кино, как только разгребу свои проблемы. Вообще-то, я старых правил и убежден, что оплачивать свидание должен парень, но выбор у меня невелик — и дальше подыхать от тоски по тебе или же, наступив на горло собственной гордости, провести вместе вечер. Следующее свидание — за мой счет, обещаю.

— Да брось! — улыбаюсь я. — Я люблю ломать стереотипы. Правила придумали люди. Но даже там, где нет людей, жизнь все равно продолжается…

***

Смеясь и шутливо выкручивая друг другу руки, мы вваливаемся в огромный гипермаркет на нижнем этаже — нужно купить обещанный маме хлеб, но Свят вырывает буханку из моих рук, недобро ухмыльнувшись, кладет в кем-то оставленную посреди зала тележку, подмигивает и чинно катит ее перед собой.

Еще несколько минут мы блуждаем между стеллажами — примеряем жуткие очки и шляпы, читаем состав продуктов на казахском, ржем как ненормальные, и одинокий кирпичик хлеба ездит по решетчатому дну.

Я просекаю, что задумал Свят: адреналин покалывает кожу, ноги подкашиваются, но тележка, на манер старческих ходунков, не дает упасть.

Оторвавшись от бдительного охранника, мы разживаемся на кассе сигаретами, отправляем их к одинокому хлебушку и, как угорелые, несемся прочь.

Похищение тележки проходит безукоризненно — никто не гонится за нами и не кричит вслед.

Стоянка у ТРЦ почти пуста, на нас изумленно пялятся сутулые фонари и далекие огромные звезды, из хриплых динамиков звучит старенькое техно, но ему не под силу пробиться сквозь шумы городской тишины.

— Говоришь, любишь нарушать правила? — хитро улыбается Свят. Считав его намерения, я срываюсь с места и бегу прочь.

Ветер свистит в ушах, азарт щекочет душу, ужас гонит вперед, хотя шансы на спасение равны нулю.

— Нет-нет-нет! — умоляю я, но Свят нагоняет, сгребает в охапку мое безвольное тело и тащит назад. Заливаюсь бессильным хохотом и покоряюсь судьбе.

Он легко поднимает меня, сажает в тележку, разгоняется, вскакивает на подножку, и мы на дикой скорости несемся через всю площадку в неизвестность.

Срывая глотку, Свят орет непристойности и смеется — весело и искренне, и этот звук прекраснее всего на свете.

Колеса с грохотом врезаются в бетонную стену, тележка накреняется и едва не опрокидывается, я взвизгиваю, но Свят останавливает падение, обнимает меня и прижимает к груди.

В ней громко и гулко бьется сердце.

Я бы очень хотела, чтобы оно действительно любило меня…

***

Автобус, пыхтя и отравляя воздух удушливыми выхлопами, скрывается за поворотом, рев мотора стихает, и над коттеджным поселком воцаряется благословенный покой.

За остановкой ровной серой лентой пролегает асфальтная дорожка, а по ее обочинам — уютные чистенькие дворы, отороченные подстриженными кустами, беленые заборчики и отцветающие клумбы.

Свят сопровождает меня до ворот и больше не проделывает фокуса с исчезновением.

Еще теплая буханка в моей руке пахнет дымом и домом: чем-то тревожным, безотчетно пугающим оттого, что часто мне приходилось питаться только заплесневелыми корками, но также родным и знакомым, потому что даже в дни самой страшной нужды мама пекла в старой духовке чудесный хлеб.

Я кусаю ароматный хрустящий уголок, старательно жую, отламываю противоположный и протягиваю Святу. Он тут же отправляет его в рот.

Фонари и звезды освещают наш путь, Свят отлично ориентируется в этой сказочной местности, и я расслабляюсь: с ним — хоть на край света…