Выше облаков (СИ)

Но это только на словах звучит просто — «пристроили», «собрали». Наших деток не только пристроить, но и укараулить надо. Мальчишки, в том числе и мой балбес брат, рвались помогать «убивать смолгов». Они ничего не знали о настоящем положении вещей, не догадывались, кто кого скорее убьют. Рослые пацаны и в самом деле могли пригодиться, пока не стемнело, они таскали доски и вместе с взрослыми укрепляли ворота, но ровесники Финна оставались сидеть вместе с девчонками. Что, естественно, принижало их мужество.

Как же! Там идет героическая схватка, точь-в-точь как в легендах, против злобных тварей, а их, настоящих бойцов, оставили в стороне. Пожалуй, из всех, эти мальчишки и в самом деле самые бесстрашные. Ну, или безмозглые.

Я не обрадовалась новым напастям, просто с готовностью побежала за Леной. Вот и очередная дырка, куда я как пробка-затычка. Очень хорошо. Сейчас мне никак нельзя оставаться одной и без дела. Не уверена, что дав волю слезам, не скачусь в долгоиграющую истерику. Или не присоединюсь от безысходности к Мире, что еще хуже.

Как только Лена распахнула тяжелые двустворчатые двери храма, нас волной накрыл детский ор. Стоял такой гвалт из голосов и плача, казалось, ни один, находящийся под этой крышей ребенок, не молчит. Все орут, разом.

— Сумасшествие, — простонала Лена мне на ухо. — Лучше бы каждый оставался у себя дома.

Я не стала возражать, не имея ни малейшего понятия, что сейчас лучше, а что хуже. Действиями людей руководит страх, а многие дома и в самом деле не простоят и минуты, если внутрь будут ломиться смолги. В храме безопасней.

Долго стоять у входа и созерцать не дали. Валентина, маленькая и необыкновенно прыткая старушка, отвечающая за школьную библиотеку, быстро пристроила к делу. То есть, к детям.

Раньше, в той жизни, которой жила еще вчера, частенько оставалась в школе после уроков и занималась с учениками в продленной группе. Мы играли, рисовали, читали вслух сказки, разучивали стихотворения или пели все вместе песенки. Было весело. Но теперь я поняла, насколько тяжела работа учителей и воспитателей. Через пару часов была готова вместе с Леной хвататься за голову и стонать «сумасшедший дом!». Целый день на кухне у плиты, по сравнению с этим, отдых.

Всего около тридцати детей, а тоненьких писклявых голосов будто тысячи, вопросов, задаваемых со всех сторон одновременно, и того больше. Дети чувствовали страх и напряжение, охватившие взрослых, и сами становились неуправляемыми. Они не понимали, что происходит, что стали частью той самой-самой страшной сказки, что изредка рассказывали им при затушенных свечах.

Кстати, я сама в детстве этих сказочных «смолгов» и не боялась вовсе. А вот, — выросла, и испугалась.

— Иди, поговори с Финном, они что-то затевают, — шепнула мне на ухо вездесущая Лена.

Она ловко отцепила от растерянной меня четырех слаженно плачущих девочек, жаждущих найти своих, неизвестно где посеянных, кукол.

— А вы что, не знаете, что куклы очень любят играть в прятки? Не знали? Щас пойдем искать! Ну-ка, говорите, как их зовут? Нет, сначала досчитаем до десяти. Вы умеете считать? — голос звучит бодро и весело, несмотря на шатающуюся от усталости походку.

— Роза дома осталась, одна, — шмыгнула носом шестилетняя плакса. — Ее надо забрать…

— И моя Тоня, кошка, не пришла утром! Где она?

Я, мысленно поблагодарив Лену, поспешила отойти. Не по силам мне такие задачи.

Брат обнаружился на лестнице, ведущей на галерею. Он и его компания разбойников сверху наблюдали за суетой в большом зале. Что насторожило, так это их молчание и небывало серьезный вид.

— Финн! Почему мне на тебя воспитатель жаловалась? Помнишь, что ты маме обещал? — спросила, присаживаясь рядом и поправляя на нем задравшийся свитер.

— Не надо! — он оттолкнул мою руку, сердито покосившись на остальных мальчишек. — Я уже не маленький, чего ты меня лапаешь?

— Хочу и лапаю! — Ха, не маленький! В одиннадцать лет такие заявления говорят как раз таки об обратном. — Мне можно, я же твоя вредина сестра! А, Финчик? — прошептала, улыбаясь, и все-таки обнимая брата за плечи.

Финн смерил меня недовольным взглядом, но вырываться не стал и промолчал. Выяснить у него секреты их банды нелегко. Все пятеро будут молчать до последнего, никаких сил на них не хватит. Остается или призывать родителей, действеннее всего — отца, или подло следить и подслушивать самой. Второе, не мое любимое занятие, но чего не сделаешь для брата. Тем более, когда он так похож на свою старшую сестру. Весь в меня.

— Финн, послушай, всем сейчас тяжело, не надо добавлять родителям беспокойства, а?

— Папа там, он… С ним… — тихое признание, выдавшее мальчика с головой.

Нет никаких каверз и планов. Он, как и все, боится. Но боится не за себя, не смолгов, боится потерять отца. Я как никто другой знала, как сильно брат к нему привязан, как подражает во всем, и как старается, чтобы заслужить одобрение. По-своему, по-балбесовски, но старается. Финн в разы больше, чем я, зависим от родителей.

Я прижала брата крепче и, наконец-то, длинные угловатые палочки-ручки обняли в ответ.