Выше облаков

– Неужели тебе ещё не надоело меня упрекать? – он опустил руки. В глазах его плескалось что-то неуловимое. – Когда ты уже простишь нас, Марго? Прошло двадцать пять лет! За убийство меньше дают!

– За убийство? – у меня перехватило дыхание. – Убийство – это когда ты каждый день ждёшь, что увидишь свою маму, а мамочка в это время прыгает с кровати на кровать в поисках очередного удобного мужчины, вот что такое убийство! А ещё когда твой первый враг Серёжка Изотов караулит тебя у школьных дверей и на глазах у всех разрезает в лохмотья твоё платье, потому что знает, что защищать тебя просто некому! И когда самое ласковое слово, которое ты можешь услышать от своих друзей со двора – наша сиротинушка, потому что именно так называют тебя их родители!

Дальше я говорить не могла. Я стояла посреди комнаты с побелевшими костяшками на сжатых кулаках, злая, красная и ненавидела себя за те слова, которые сейчас из меня выплёскивались. Сколько тысяч раз я клялась сама себе, что никогда никто не услышит их от меня, потому что никто не должен видеть моей слабости!

– Я пытался быть хорошим отцом, – тихо сказал Фёдор. – Но ты возненавидела меня в ту же секунду, как я переступил порог твоего дома. Ты и сейчас не можешь меня простить за то, что я любил твою мать.

– Ха-ха! Только ты ей не нужен был, ведь она бросила и тебя!

– Ты права, меня ждут на работе.

Он снял со спинки стула свой пиджак и несколько раз пытался вдеть руку в рукав. Я молча наблюдала за ним. Что-то горячее поднималось внутри меня, что-то такое, о чём я давно позабыла, и я вдруг с ужасом поняла, что сейчас произойдёт! В последний раз я плакала в детском саду, я это точно помню. Даже когда я стояла на школьном крыльце с изрезанным платьем и оплёванной душой, я чувствовала в себе только жгучую ненависть и жажду отмщения, но никак не слёзы!

Так и не взглянув в мою сторону, Фёдор вышел в коридор и всё так же молча принялся обуваться. Я сдерживалась изо всех сил. Завязав шнурки, он выпрямился, взял в руку портфель и только тогда посмотрел на меня. Неотрывным и долгим взглядом. Дышать мне становилось всё труднее.

– Я больше не побеспокою тебя, Марго, – негромко сказал он и вышел.

Я стукнула кулаком в стену. И не надо меня беспокоить, никогда! Пропадите вы все пропадом!

– Что с вашим голосом, Маргарита Станиславовна? Вы простыли?

– Нет, Иван Семёнович, я здорова, как стадо быков.

Я мрачно смотрела прямо перед собой. На душе было гадко.

– Марго, – голос доктора стал вкрадчивым. – Я очень хочу познакомить вас с одним умным человеком, который, возможно, поможет нам взглянуть на проблему с другой стороны.

– Дайте я попробую догадаться, – усмехнулась я. – Одно из двух: или это психиатр, или священник. Судя по нотке вины в вашем голосе, я склоняюсь к варианту мозгоправа.

– Маргарита Станиславовна! Вы же понимаете, что я всего лишь хирург, и глубинные процессы, происходящие в человеческой психике, мне не подвластны! А Арнольд Вениаминович на них, можно сказать, собаку съел.

– Так он извращенец?

– У вас тонкое чувство юмора, Марго, и я это очень ценю, но мне бы хотелось, чтобы вы всё-таки встретились с этим человеком. Он один из лучших специалистов в мире, и если кто и сможет объяснить, что с вами происходит, то только он. Прошу вас, согласитесь на встречу! Обещаю вам, что ни одна живая душа об этом никогда не узнает.

– Я знала, что вы тоже предадите меня, Иван Семёнович. – Я опять почувствовала горячий комок, подкатывающий к моему горлу. – Пожалуйста, больше никогда мне не звоните. Никогда. Прощайте.

Я нажала кнопку отбоя. А затем отключила телефон совсем.

Глава 13

На несколько дней мы с Василисой отгородились от всего. Я уже начала привыкать к двойственной странности своего сознания. Меня даже не пугали моменты, когда пространство вдруг представало передо мной в виде расплывчатых образов и цветных пятен. Василиса росла. Её организм впитывал в себя окружающий мир, исследовал его, анализировал, расчленяя на децибелы звуков и оттенки запахов и складывая в другом, понятном только ей, порядке. Я училась жить вместе с Василисой. Я менялась вместе с ней. Вода в двух сообщающихся сосудах постепенно смешивалась…