Выше головы! (CИ)

Землю вокруг деревьев, как все другие свободные участки, покрывала пушистая трава — я без труда нашёл, где растянуться. Почему-то такая поза, и обязательно на живом ковре, действовала умиротворяюще. Вдобавок, благодаря грядкам, меня можно было увидеть, только если подойти вплотную. Высокая ботва (то ли морковь, то ли что-то ещё — мне лень было проверять) создавала неплохое укрытие.

«Вот так. А теперь — о главном, — приказал я себе, — Мид и «бэшки». Идея, которая сводит с ума и превращает в уничтожителя. Идея, которую не смогли найти посредники, консультанты и программисты и которую обнаружил Мид».

Вот оно — самое важное! Что именно натолкнуло профессора Просперо Мида на разработку «маньяческого» плана? Может быть, он познакомился с той пресловутой идеей ещё до бунта? И ему сообщили как одному из разработчиков. А может, он помогал её внедрить? Может быть, он сам — источник этой идеи?

Зелень на грядке колыхалась под искусственным ветерком, и жуки-камиллы деловито гудели в листве деревьев. Именно здесь, в Саду, станция представлялась подлинным сокровищем: хранимое коллективными усилиями сосредоточение жизни посреди океана ледяной пустоты. Чудо, существующее лишь в чудовищно узком промежутке температуры, давления, радиации и правильного состава воздуха — узком, словно волос, на котором всё держится.

Для «бэшек» промежуток был шире, а значит, выше шансы на выживание. Так, может быть, поэтому?..

— Ненавижу! Ненавижу их всех!

Яростный шёпот отвлёк меня от размышлений, но не расстроил, потому что я узнал голоса.

— Выкрутились! Сволочи! Гады! Выкрутились!

— Тихо, Фьюр!

А это, разумеется, Тьюр, компенсатор и тыл.

— Надо поглядеть на это «Сенсационное историческое шоу»!

Девичий голос, твёрдый, решительный. Дана Иоффе, не иначе.

— Пусть идёт Эми.

— Почему она?

О! Нотки ревности! Оскар Ява — первый из принятых в команду. И отодвинутый на вторые роли после появления более сильных участников.

— Она разберётся.

Значит, Дана — второй лидер.

— Ладно… А мы что?

— Мы придумаем что-нибудь ещё.

— Хорошо.

Пауза. Вздохи. Сердитое сопение.

— Если они знают, что это мы…

— Они уже знают?

— Да.

— Откуда ты знаешь?

— Кро, не перебивай. Говори, Эми.

«Кро». Кроу? Ворон. Потому что чёрный. В памяти всплыло лицо Оскара — сначала из его личного дела, потом из воспоминаний о первом дне на «Тильде». Антрацитовое лицо и выдающийся нос, явно лишний в коктейле.

— Они будут следить через наши альтеры. И слушать. Через логоса. И через камиллов.

Для своих двенадцати лет Эмили разбиралась в ситуации. Но если она так хорошо разбиралась, почему по-прежнему с ними? Подростковая максималистская преданность? Типа «Они приняли меня — и теперь я не могу их бросить»?

— Страшно как!

— А раньше они не слушали?

— Не имели права. На это нужно постановление. Они могли слушать только на Весенней.

— А теперь?

— Погоди… Почему ты думаешь, что они получили это постановление?

— Мне так кажется. Мы далеко зашли.

— Что, боишься?

— Кро, не лезь. Никто не боится. Чего нам бояться?

— Вообще-то есть, чего. Нас могут перевести в другую категорию. С диагнозом. Как дефективных. И даже заставят носить «ржавь»!

— Да ну! А что мы такого сделали?

— Ты серьёзно? Правда?

— Никто нам ничего не сделает. Все это знают. Они сами наденут «ржавь»!

— Тихо! Эми, если так, что теперь?

— Понятно, что теперь! Разговоры только в норке.

— А! Ага.

— Вот именно.

— Пошли.

Прошелестели шаги — и затихли за деревцами. Я прислушался. Ребята направлялись к дальнему выходу. Значит, там та самая «норка», где, как они думают, можно не бояться чужих ушей? Но это уже не моя забота. Или всё-таки?..

Из травы выглянул чёрно-белый хомяк. Он присел на задние лапки, подвигал носом, внимательно посмотрел мне в глаза. Я протянул руку и легко взял его — он не сопротивлялся. Тёплый комочек меха доверчиво устроился в моей ладони. Похоже, ему надоело убегать, надоело прятаться. Да и какой смысл? Где бы ты ни был, ты всё равно на станции — деваться некуда.