Выше головы! (CИ)

— Да не поломал я его! — фыркнул Фьюр и снова повернулся к травяному полю.

Я не мог вспомнить его имя, и не было времени копаться в альтере. «Потом посмотрю!»

— Ребята, могу помочь, — я обращался к Тьюру — он казался более вменяемым. — Хотите, попрошу у камиллов? За пару минут отыщется!

Фьюр рассмеялся, пробормотал что-то и махнул рукой. Девочка с надеждой перевела взгляд с него на Тьюра, лицо которого наливалось краской. Мне стало неуютно — я не мог сообразить, почему они так реагируют.

— «Люди для людей», — процитировал Фьюр, не оборачиваясь. — Обойдёмся без роботов, да?

— А где теперь Билли? — девочка шмыгнула носом. — Он опять удрал? У-у-у-у! Меня точно из клуба исключат!

— Поймаем, Юки, не реви, — младший мальчик подошёл к ней, обнял за плечи, и тогда я осознал, что они похожи, как два семечка. — Только не плачь!

Тьюр встал между мной и близнецами. Он уже успокоился, только нижняя губа подрагивала.

— Я знаю, где он! — воскликнул предводитель — и зашагал по траве в сторону следующего блока оранжерей. — За мной! Живо!

Команда послушно потянулась следом: сначала младшие (брат вёл сестру за собой, крепко держа за руку), замыкал Тьюр. Через несколько метров девочка повернула голову, как будто хотела оглянуться, и я помахал ей рукой. Но она не завершила жест. Она не хотела смотреть на меня и тем более разговаривать.

Лучше бы это был тэфер — вспыльчивый, резкий и грубый, ломающий кости голыми руками и взрывающийся по поводу и без. Мне ещё никогда не было так больно.

Ультрамариновый с серым

План директора Юсупова не отличался изобретательностью: до обеда оставалось десять минут, а он продолжал возиться с помидорчиками. Между тем мой желудок, привыкший к распорядку, начал требовать заправки. Но не успел я взгрустнуть, как появился Улле Гольц. В правой руке он нёс термос с бульоном, в левой — упаковку сэндвичей, на физиономии его сияла хитрая ухмылка. Передав мне продукты, спамер вытянулся рядом и начал тихонько хихикать.

Если не знать, что он из Соцмониторинга, можно было легко подумать, что это больной сбежал с прогулки. Интересно, спамеры часто травмируются на работе? Или умение находить иронию в происходящем — единственный способ сохранить здравый рассудок? Осада директора биофабрики, снабжение продовольствием, засады… Игры для взрослых. И, наверное, единственная альтернатива насилию. Было много других — более простых и быстрых — способов вытянуть нужные ответы из Папы Сима, вот только плата оставалась несоизмеримо высокой.

— Спасибо, — я положил сэндвичи в траву и постарался установить термос так, чтобы он не перевернулся.

Стоило мне вспомнить «Ему не больно, это робот», как аппетит улетучился. Есть не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Сколько бы я ни напоминал себе, что задиристые мальчишки, переживающие колючий возраст, отыгрывались на мне за учителей и воспитателей, почему-то именно эти слова ранили сильнее всего. И ещё девочка, которая сначала обращалась со мной как с взрослым, а потом даже не смотрела в мою сторону.

Пусть стотридцатипятилетний шахтёр-журналист твердит про мою «человечность» — пока школьники обладают формальным правом игнорировать меня (и отключать), можно не тешиться иллюзией стопроцентной схожести.

Альтер проиграл коротенькую мелодию на мотив детсадовской песенки про большую тарелку. «Влезает ровно столько, сколько сможешь съесть!..» Ага! «Всё, что ты можешь прожевать, сможешь и проглотить», — знакомая логика.

В который раз я подумал, что надо бы поменять настройки. И снова засомневался: а вдруг песенку установила Леди Кетаки лично? И не просто так? Тогда я могу её огорчить… Наверное. А может быть, она ждёт, что я поменяю? Она же тоже немножко спамер!

— Рррры!

Из-за подсолнечника выбежал человеческий ребёнок — года четыре, рыжеволосый, с двумя смешными хвостиками, в пятнисто-полосатом комбинезончике. Подпрыгнув, он приземлился на груди спамера — и вцепился ему в горло руками и зубами. Улле запрокинул голову, вывалил язык, захрипел. Ребёнок радостно взвизгнул и с энтузиазмом переключился на ухо.

— Рррры! Рррры!

— Соня, не надо кушать папу! — голос Дейзи раздавался со стороны центральных дорожек. — Пошли обедать!

Улле подхватил дочку поперёк туловища, прыжком поднялся на ноги — и понёсся напролом через кусты. Я оглянулся и увидел, что он держит Соню над головой, а она изображает то ли птичку, то ли самолёт, восторженно порыкивая.

«Он вышел», — проснулся трансфер в моём ухе. — «Идёт к тебе. Осторожно!»

— Это ты меня ждёшь? — Симон Юсупов навис надо мной, словно гора.

Сконфуженная гора. Похоже, решимость, заставившая его выйти ко мне, закончилась сразу же, как только наши взгляды пересеклись. Он пожевал нижнюю губу, шмыгнул носом, смущённо откашлялся.

— Может, пообедаем вместе? — я поднял термос и сэндвичи.

— Нет, нет, не сейчас, потом… — пробормотал он, повернулся — и, приглашающее махнув рукой, зашагал прочь.