Вырай

Ганна последний раз выбиралась на берег тогда, когда автомобили ещё не придумали. Поэтому не ожидала такого быстрого бегства человечков. Да и реакция оказалась очень уж неожиданной – ни привычных обмороков, ни покорности судьбе. Её почти не испугались.

Русалка знать не знала о современном кинематографе и литературе.

Тяжёлые мысли полностью поглотили русалку, поэтому она не заметила, как между обгоревших стволов деревьев появилось существо - волосатое, с острыми рожками на голове, свиным пятаком вместо носа и с хвостом. Оно мерзко захихикало, когда увидело, где оказалось. Потом заметило русалку, радостно подпрыгнуло и подбежало к «коллеге».

- Здравствуй, красавица. Что слёзы льёшь? Может, помощь нужна?

- Уйди, нечистый.

- У самой, небось, душенька белее снега? – Ехидно осведомился Чёрт.

Рыбоженщина тоскливо вздохнула.

- Ладно, я серьёзно. В каком мерзком деле помощь нужна? Я здесь много лет не был, горы готов свернуть.

Ни на что не надеясь, русалка рассказала о своей беде.

Чёрт захихикал и почесал волосатый зад.

- Эх ты, красавица, такую возможность прошляпила! Могу помочь. Ты мне, я тебе. Согласна?

- Что ты хочешь? – Устало спросила Ганна.

- Мелочь. Меня хозяин послал с важным заданием. Хочет дырку в Вырай увеличить. Слишком тяжёл мой благодетель, не может сюда попасть. Мечтает вместо дыры полноценный переход сделать, как раньше. А здесь, сама видишь, осина. Плохое дерево, всю силу на себя тянет. Поможешь?

- А мне-то что с того?

- Рыбьи мозги! – Чёрт опять захихикал, смачно сморкнулся и утёрся кисточкой, венчавшей хвост. – Мой хозяин сильней твоего хозяина. Я словечко замолвлю, и тебе свободу лет на десять обеспечат!

Ганна задумалась:

- Но ведь Зюзя проход именно таким оставил. Что, если…

- Тьфу, Зюзя. Что нам этот любитель людишек? Мы с ним не пересекаемся, забыла? Над летними он силы вообще не имеет.

- Это да. – Стала теребить волосы-водоросли русалка. – Допустим, соглашусь. Чем я могу помочь?

- Всё просто. Убери воду отсюда. Всю. С земли, из деревьев, из воздуха. Остальное сделаю сам.

Русалка вздохнула, встала и раскинула руки-плавники. Проскрипела что-то певучее и хлопнула в ладоши.

- Всё? – Чёрт снова почесался, в этот раз в области живота.

- Всё.

- Ныряй домой, ничего не бойся. – Чёрт подошёл к мангалу и толкнул его. Еле тлеющие угли упали на обезвоженную, высохшую до состояния сена траву.

- Ой, горе-то какое. – Издевательски прогундосил нечистик. – Пожар, ай-яй!

Трава весело разгорелась. Чёрт прошептал что-то, подул на пламя, и оно тут же взревело, словно подкормленное бензином.

- Помни, ты обещал! – Русалка подтянула рукава свитера, взвилась рыбкой и нырнула в реку.

***

Баба Лена долго не могла заснуть. Ворочалась, взбивала пуховую подушку, вздыхала и ойкала. Кот, долго терпевший возню, спрыгнул с одеяла и ушёл спать на кресло.

Бабуля всё не могла выбросить из головы большую машину неизвестной ей марки. Это ведь и сбить кого-нибудь недолго. Или в столб въехать.

В конце концов, женщина решила, что дело не в думах, а в воздухе. В комнате было душно. Баба Лена гордилась, что в свои восемьдесят с хвостиком до сих пор не боится холода и сквозняков, в отличие от «молодых» пенсионерок, поэтому откинула одеяло, кряхтя сползла с кровати, подошла к окну и открыла.

В форточку ворвался многоголосый шум и запах дыма. Бабуля охнула, накинула на плечи платок и со всей скоростью, на которую была способна, поспешила на улицу.

Горела осиновая роща на берегу. Точнее, она пылала. Сельчане особо не спешили тушить пожар – до деревни далеко, построек рядом с леском нет, так что можно было не волноваться. Однако МЧС вызвали. И теперь жители нижней улицы, чьи огороды плавно переходили в километровый склон, ведущий к роще, столпились у околицы и чесали языками.

- Это ж надо, как горит!

- Ага. Эмчеэсники не успеют доехать.

- Да ладно. У Колыпановых хата горела, за десять минут добрались.

- Так то хата, а это просто деревья. Кому они нужны.

- Слышь, тебе лучше жевать, чем говорить. Это ж национальное богатство!

- Национальное богатство за Потаповкой. Там нормальный, человеческий лес.

- Точно. И свиноферма, что за кладбищем, тоже богатство. Национальное. А тут три куста два дерева.

- Да ты шо! А кто туда бегает каждый год за подосиновиками? Не твоя ли жонка?

- Тихо вы. – Только что подъехавший на служебной «Ниве» всклокоченный, заспанный председатель разом прекратил все разговоры.

- Сергей Игнатьич, и вы здесь?

- Конечно. Мне Печкин позвонил, сообщил.

Сергей Игнатьевич жил здесь же, в Красноселье, только в другом конце деревни. Он пользовался уважением сельчан. Во-первых, был своим – родился и вырос рядом, в Яблоневке. Во-вторых, открыто карманы себе и родственникам не набивал. В-третьих, занимал сразу две должности – председателя колхоза и председателя совхоза, и вполне справлялся. Колхоз работал, хоть и через пень-колоду, зарплату люди получали регулярно, на свиноферме крыши не текли и кукуруза по осени в землю не запахивалась.

Мужчина строго заявил: