Вырай

Кто-то приятным баритоном ответил:

- Ты тогда поищи в инете. У нас дня два все пальцем у виска крутили, а потом понеслось – волна сообщений о чертовщине от людей, большей частью адекватных с виду, что как бы намекает. Эксперты какие-то повылезали с авторитетными мнениями, ток-шоу, газеты, новостные порталы, форумы – люди обсуждают и ваше Приречье, и всю ту муть, что творится за границами Беларуси. Вон, под Брянском целое кладбище поднялось. Мертвецы разной степени гниловатости гуляют по ближайшим улицам, никого не трогают, с рассветом в могилы возвращаются. Ищи в сети, горожане с разных ракурсов наснимали чуть ли не сотню видео. В Польше аж до Варшавы добралось – все мосты через Вислу обрушились, кто-то из воды жутким голосом плату за ремонт требует. Добрынина на всю страну рассказала, как на самом деле сгорели маньяки, но на фоне других случаев её рассказ кажется ерундой. Я думал, вы знаете.

- Мы-то знаем, в эпицентре живём, но остальные, боюсь, не в курсе.

- Я не понимаю, почему ваши люди молчат?!

- Здравствуйте, Егор. Приятно вас видеть. – Наклонилась к камере Таня.

Бородатый лысый мужчина с той стороны монитора расплылся в улыбке:

- Здравствуйте, Танечка! Я тоже очень рад. Мы вас не разбудили своими беседами?

- Нет, я ещё не ложилась. Ну, не буду мешать. – Таня ушла из кадра, забралась с ногами на диван, стоявший рядом с компьютерным столом, и стала слушать мужской разговор.

- Кухарь, ты же читал моё письмо. Помнишь объявление? Про криминогенную обстановку? Поэтому и молчат.

- Всё равно не понимаю. Ну, рекомендовали вам молчать в тряпочку. И что, все сразу послушались?

Бондаренко помотал головой:

- Ну, не совсем так. Я бы рассказал, но, во-первых, подставлю ребят своих, во-вторых, все мои откровения могут закончиться психушкой. Кто-то мыслит так же. А остальные…

Макс беспомощно посмотрел на жену, та пожала плечами.

- Егор. – Бондаренко вздохнул. – Я даже не представляю, как тебе это объяснить. Самое интересное, если бы ты пожил здесь пару лет, то даже не задавал бы такой вопрос. Просто поверь – рекомендации простыми людьми у нас всегда выполняются. Даже если очень не хочется. Это только называется так красиво – «рекомендации». Смысл совсем другой.

- Ваша пресловутая терпимость и толерантность. – Удовлетворённо кивнул собеседник.

Максим человека разубеждать не стал, лишь неопределённо повёл плечом.

- Давай так. – Предложил Кухарь. - Ты поищи видосы, записи ток-шоу, опять же. А завтра свяжемся. Надо обсудить, что-то придумать, людей поднять…

- Вставай, страна огромная, – пробормотал Макс себе под нос, виновато улыбнулся и сказал чуть громче, - хорошо, договорились.

Бондаренко был уверен, что все планы и предложения Егора, человека, наблюдающего за происходящим со стороны, окажутся бесполезными, но не хотел обижать новоприобретённого друга.

Глава 57

Экзамены прошли тихо, можно сказать, по-семейному, потому что комиссии из исполкома Красносельская школа не дождалась. Было это связано с тем, что творилось в округе или с другими обстоятельствами, простым смертным не сообщили.

Девятый класс получил свои свидетельства о базовом образовании ещё утром и уныло разбрёлся по домам – родители и учителя единогласно отказались от празднования выпускного – не те нынче времена.

Но вот одиннадцатый класс категорически отверг предложение отметить начало взрослой жизни в семье. Им было наплевать на нечисть и снующих туда-сюда представителей власти.

Вчерашние дети хотели праздника, к тому же всем, кроме Марушкиной, к двенадцатому июня уже исполнилось восемнадцать лет, да и Ира должна была стать совершеннолетней всего лишь через две недели. Родительские запреты уже не имели юридической силы.

Не последнюю роль сыграла установленная защита. Когда Света, высохшая, постаревшая лет на десять, уселась с ополовиненной бутылкой водки на остановке и начала каждому встречному и поперечному рассказывать, что её бросил мужчина мечты, пенсионерки-активистки облегчённо выдохнули – злу в деревни хода нет. При этом домовые, хлевники, и прочие нечистики, живущие в домах, дворах и огородах, чьим смыслом существования было помогать людям, от ритуала никак не пострадали.

Свету пожалели. Надавали пощёчин, под белы рученьки вернули в магазин, увешали серебряными украшениями и предложили осмотреть «ложе любви» в подсобке.

Увидев оплавившиеся металлические детали мебели, обугленные деревянные ящики, закоптившиеся бутылки со спиртным, скукоженные, словно в костре, пластиковые пакеты с крупой, Светлана тихонько ойкнула. А когда баба Лена молча и торжественно подняла с топчана несколько странных чешуек – они были огромные, с ладонь, напоминали слюдяные пластинки и рыбью чешую одновременно, продавщица прошептала:

- Что это?

- Огненный змей в порыве страсти потерял, – пробасила Николаевна.

«Брошенка» вроде как даже протрезвела - побледнела и больше ни словом не обмолвилась о «любимом». Только с тех пор пугала покупателей мрачным видом и заплаканными глазами.