Вынужденная посадка

Когда Плюх вышел из леса и осмотрелся, он снова замер. И было отчего. Впереди, как и ожидалось, высились небольшие зеленые холмы, однако в них ничего неожиданного не просматривалось. А вот перед ними… По прикидкам косморазведчика расстояние до холмов и в самом деле не превышало трех, даже двух с половиной километров. Местность впереди простиралась ровная, поверхность была твердой, каменистой, слегка рыжеватой, поросшей негустой блеклой травкой. И первое, что сразу же бросилось в глаза на этом пустом природном «столе» – нагромождение примерно в километре справа каких-то больших сиреневых, фиолетовых, пурпурных объемных геометрических фигур: параллелограммов, конусов, цилиндров, шаров, тороидов… Сначала Плюху даже показалось, что он снова видит четырехмерную головокружительную абстракцию Дороги-в-одну-сторону. Однако нет, видимое сейчас образование хоть и поражало воображение, не являлось чем-то в принципе невозможным для привычного трехмерного мира. Просто оно было чрезвычайно вычурным и сложным, словно некий запланированный и геометрически выверенный хаос.

– Ёшки-блошки, что это? – сглотнул косморазведчик.

– Туда не пойдем! – поспешно выпалил Шершень.

– И все-таки, что это?..

– Не знаю… И знать не хочу!

Сталкер выглядел настолько не в своей тарелке, что Плюх искренне удивился: хоть нагромождение различных фиолетово-пурпурных фигур и выглядело необычно, чужеродно на этой вполне обыденной равнине, но ничего по-настоящему пугающего разведчик в нем все же не находил. Впрочем, тут сказывалась, возможно, и особенность его профессии, которая и подразумевала знакомство со всем необычным и чужеродным.

– По-моему, весьма любопытная композиция, – сказал Плюх, отчасти для того, чтобы поддеть Шершня.

– Она и правда чужая, – подала голос Илона. – Таких в Зоне еще парочка имеется. Ну, почти таких. Наши говорят, что это поселения, но не людей. И пойти посмотреть, что там, отчего-то никого не тянет. Меня, кстати, тоже.

– Почему они думают, что это не людские поселения? Оттуда кто-то выходил?

– Не знаю. Вроде бы нет, но пусть уж и правда лучше не выходят. И я согласна с Шершнем, нам туда тоже лучше не соваться. Тем более незачем. Мне и Лазаревки хватило.

– Лазаревка-то как раз вполне человеческое поселение. Было, во всяком случае. Но мне вот интересно: а почему, сколько мы ни ходим, а по-настоящему людского поселка, где сейчас кто-то обитает, нам так и не встретилось?

– Потому что там нам тоже нечего делать, – проворчал сталкер. – Я тебе уже говорил: все годные для жилья поселки заняты, так-на. Сколько за них крови пролито – жуть. До сих пор нет-нет да и заварится драчка. И сунься мы куда без приглашения – точняк по репе схлопочем, если не пулю меж глаз. Вот я и веду тебя так, чтобы эти поселки в стороне оставались.

– А посмотреть было бы интересно… – сказал Плюх. – Вот ты, Забияка, тоже ведь в поселке живешь?

– В поселке, разумеется. В Новоромановске. Только мы его ни у кого не отбирали, а сами построили. А поначалу и вовсе в вагонах жили.

– Как «в вагонах»? Почему?

– Так мы же в поезде ехали, когда Зона образовалась. У государя возле Сочи летняя резиденция, вот он и следовал к месту отдыха. Мы, разумеется, его сопровождали. Два последних вагона были отданы для штабных офицеров и взвода охраны. Папа… полковник Соболев ехал в следующем за императорским вагоне, но как раз перешел по делам в штабной. На свою беду… Тут наши два вагона Зона от состава и оттяпала. Повезло в том, что возникла она не в один миг, сперва начались в атмосфере завихрения, багровые сполохи, молнии одна за другой засверкали. Машинист, видимо, почуял неладное и остановил состав. Кабы не это, то мы бы, поди, руки-ноги да шеи переломали, а так лишь душевными травмами отделались. Сперва-то думали: война, артобстрел императорского поезда. А скоро узнали, что и того хуже. Страшно было – не сказать как. Бывалые офицеры глаза ладонями закрывали да под лавки вагонные прятались. Ну, потом пообвыклись, куда денешься. Стали отстраиваться. Оружия у нас и своего для начала имелось достаточно, это потом уже на местное пришлось перейти – патроны здесь другого калибра, так что артефакты у «контактеров» лишь на провиант да инструменты меняли. Пилы, топоры, молотки, гвозди, рубанки с фуганками… Так Новоромановск и возвели божьей милостью. Обжились, никого не трогаем, но и сами никому спуску не даем. Одно плохо, из женщин я одна только. Однако три семейные пары все ж и у нас образовались – молодые офицеры ходили сватать невест в соседних поселках. Троих вот сосватали, пятерым отказали…

– А те, у кого жены дома остались? – заинтересовался Шершень, для которого, похоже, этот рассказ тоже стал новостью.

– Те ждут, когда Зона исчезнет и домой можно будет вернуться, – сухо ответила девушка. – Офицер-двоеженец – нонсенс, неужто не ясно?

– Да уж, – вздохнул косморазведчик, у которого снова резко испортилось настроение. – Давайте-ка двигать дальше.