Вынужденная посадка

Сам Шершень никогда раньше не подходил к Лазаревскому близко. Но он был сейчас удивлен, почему про это кладбище автомобилей не рассказывал никто из других сталкеров? Неужто с той стороны это зрелище выглядело как-то иначе? Или и в самом деле не только он, но и все остальные тоже старались обходить жуткий поселок подальше? Кроме тех, разумеется, смельчаков, кто сюда сознательно хотел попасть.

– Шершень, идем, – позвал его Плюх.

Сталкер оторвался наконец от завораживающего зрелища давней катастрофы и обернулся. Только сейчас он увидел, что стоят они неподалеку от невысокого и неказистого здания – скорее, павильона – с выцветшей желтоватой вывеской: «Столовая “Минутка”». А за ним, как раз вдоль линии «среза» тянулась вдаль, куда-то к горам, дорога.

– Нам туда, – кивнула на эту дорогу Забияка.

Глава 17

Плюх, в отличие от Шершня, резкого перехода между поселком и внешней Зоной не видел. То есть, в принципе, саму «линию отреза» он вполне различал, но дальше, за ней, продолжал видеть как само Лазаревское – там как раз от улицы Победы отходила, загибаясь вверх, узкая улочка, вдоль которой красовались весьма живописные двух– и трехэтажные домики, – так и заросший в этом месте низким кустарником луг на стороне Зоны. Точно так, как и на пляже, он видел как простертое до линии горизонта Черное море, так и зеленый травянистый луг по ту сторону барьера. Наверняка такую возможность давала оптика шлема, но чтобы проверить это, разведчику пришлось бы шлем снять, чего, разумеется, делать он, находясь в этом месте, не стал бы ни за какие коврижки. Впрочем, о том, что без шлема вид за барьером выглядит как-то иначе, он и не подозревал.

Тем удивительней для Плюха стало то, что он увидел, подойдя ближе к тому месту, где, по словам Илоны, «сгинул», растворившись в воздухе, безголовый «питекантроп». «Линия разреза» здесь также различалась вполне отчетливо, но дальше, помимо «горных красот», являющихся продолжением здешних пейзажей, и заросшей кустарниками и редкими деревьями холмистой с этой стороны областью Зоны, косморазведчик видел и кое-что еще. Хотя сказать, что он именно что-то «видел», было бы не совсем правильным, поскольку эта третья «реальность» постоянно ускользала, стоило ему на ней сосредоточиться. Однако косморазведчик все же был полностью уверен, что это ему не мерещится, что за барьером, кроме привычной уже Зоны, имеется что-то еще.

Вот тут-то он и вспомнил, что рассказала про исчезновение «питекантропа» Забияка-Илона. Ведь с ее слов получалось, что это произошло для нее неожиданно. Но как это может быть, если «линия разреза» – вот она, видна совершенно отчетливо в полусотне метрах от них?..

– Стойте! – поднял руку Плюх. – Что вы видите впереди?

– А что тут видеть? – буркнул Шершень. – Ничего тут нет интересного, так-на.

– Ну да, – пожала плечами Илона. – Дорога, трава, деревья, камни. Горы еще… Не пояснишь, Егор, что за тест ты решил нам устроить?

Даже желто-зеленый друг – и тот издал недоуменное: «Блямс?»

– Сейчас объясню, – успокаивающе поднял ладонь разведчик. – Ответьте только еще на один вопрос: а что вы видели там, где Лазаревское отрезано от Зоны? Ну, то есть на море и сейчас, возле «Минутки»?

– То и видел, что оно отрезано. Тут Лазаревка, а дальше Зона. Море вообще как вода в аквариуме – дальше стенка прозрачная, а за ней травка зеленая.

– Именно так, – снова пожала плечами девушка. – Не нахожу, что бы я еще могла добавить. А в чем все-таки дело, соблаговоли пояснить?

– В том, что здесь, – махнул он вперед рукой, – также прозрачная стенка. И за ней – тоже Зона. Но не только.

– Как ты можешь видеть то, чего не видим мы? – нахмурилась Забияка. – И что означает твое «не только»? Прости, но это не детективный роман, чтобы нас интриговать подобными штучками. Начал – говори.

– Ёшки-блошки! Я не собирался вас интриговать! – приложил к груди ладонь косморазведчик. – И обязательно расскажу все, что я вижу. А вот почему я это вижу – с точностью до ста процентов не уверен, но девяносто пять даю на то, что это из-за шлема. Его оптика на что только не настроена. Я даже аномалии вижу – вот, Шершень может подтвердить.

– Не все, но видит, – кивнул сталкер, и Плюх продолжил:

– Так вот, на море я видел как продолжение самого моря, так и Зону за барьером – травку, как вы говорите, зеленую, деревья… Там, у столовой, я видел продолжение Лазаревки – улицу Победы, еще одну улочку, взбирающуюся кверху, на холм, домики всякие красивые; но и Зону видел тоже. То есть, как бы наложение такое получалось: причем, и то, и другое выглядело очень реально. А сейчас… Не знаю даже, как и объяснить… Здешнюю местность, как и местность Зоны, я вижу за барьером – а он и здесь, уверяю вас, имеется – также вполне отчетливо. Но есть за ним что-то еще, чего я увидеть не могу, как ни стараюсь, но уверен, что оно есть. И я думаю, Шершень, что это как раз и есть тот самый «пересыльный пункт», о котором мы говорили.

– А вот отсюда прошу со всеми подробностями! – притопнула Забияка.

– Блямс! – поддержал ее «богомол».